Сестра Харуна ар-Рашида

Что за секреты?»—подумал Ибн аль-Хади, оставив плоско¬

донку и следуя за евнухом, который показывал ему дорогу.

На террасе царил страшный беспорядок: кувшины

были опрокинуты, один разбит, подушки залиты вином и

разбросаны, недоеденные лакомства свалены в кучу.

Миновав коридор, евнух вошел в пустой зал, где не¬

давно состоялся парадный смотр гарема. Тускло догора¬

ли свечи, вставленные в серебряные светильники.

—      Где наш первый престолонаследник? — спросил Ибн

аль-Хади, следуя за провожатым и удивляясь запустению.

—      Терпение, мой господин. Сейчас ты его увидишь, —*

ответил евнух.

Глава XXXIII

НОЧНЫЕ ВЕСТИ

Высокие серебряные минареты-подсвечники освещали

анфиладу комнат. Каждая комната имела отличающееся

от других убранство. Греческий стиль сменялся персид¬

ским, индийский — египетским. Круглый зал в конце ан¬

филады был убран по-мавритански. Следующая дверь

была заперта. Евнух остановился и трижды постучал. Щелк-

пула отодвигаемая задвижка, резные створки распахну¬

лись, и перед Ибн аль-Хади предстал Фадль. Ни слова не

говоря, он жестом пригласил юношу пройти в небольшую,

лишенную окон комнату.

Скрестив ноги, на ковре восседал аль-Амин. Как и

Фадль, он был в «костюме опьянения». Перед ним стояла

пожилая женщина, закутанная в абу. Лицо ее было от¬

крыто — отличительный признак рабыни.

—      Садись! — хрипло распорядился первый престоло¬

наследник, кивая Ибн аль-Хади и указывая на ковер. —

У нас важные вести. Это моя осведомительница, — он ука¬

зал на рабыню, — она служит у визиря. Слушай! Она

расскажет тебе о предательстве Джаафара ибн Яхьи.

—      Расскажу, мой голубь хороший, как есть повторю,

слово в слово. Спаси аллах й помилуй! — запричитала

женщина, склоняясь перед аль-Амином. — Поди, год тому

назад поднял смуту в Дайлеме бунтовщик а ль-А л яви.

Заучила я полное его имя: Яхья ибн Абдаллах ибн аль-Ха-

сан аль-Аляви. Задумал несчастный сбросить благодетелей

наших Аббасидов — да будет милостив к ним аллах! —

выйти из-под халифата. Супротив него эмир правоверных

войско послал огромное, а бунтовщик укрылся в горах.

Сказывают, не просто его из тех мест было выбить. Снизо¬

шло на халифа откровение, направил он посла, визирева

брата единоутробного аль-Фадля ибн Яхыо. Они живо про¬

между собой договорились, — персы оба, как не догово¬

риться! Обещал посол бунтовщику мир да покой. Был аль-

Аляви, как ты знаешь, милостиво принят в Багдаде, полу¬

чил от халифа охранную грамоту. Но верь, мой голубь хо¬

роший, верь, не отказался бунтовщик от воровских мыслей.

—      Верно говоришь, женщина! — похвалил аль-Амин.—

Мы можем доверять ему не больше, чем он нам. Ну и

дела творятся в халифате!

—      Но кто докажет, что у Бармекидов такие же планы,

как у аль-Аляви? — разочарованно протянул Ибн аль-Ха¬

ди. — Лично я убежден — эти персы только и поджидают

случая, чтобы всадить нам кинжал в спину.

—      А по-моему, охранная грамота, данная бунтовщику,

недействительна, — вставил Фадль.

—      Хватит вам болтать без толку, — отмахнулся аль-

Амин. — Послушайте лучше рабыню!

—      На чем это я остановилась, мой голубь хороший, да

ниспошлет аллах тебе радости? — затараторила женщи¬

на. — Ах, да, аль-Аляви и не подумал отказаться от воров¬

ских мыслей. Потому Харун ар-Рашид, как ты знаешь,

упрятал его в тюрьму, туда ему и дорога. А вот чего ты

не знаешь, так это в тюрьме бунтовщик иль нет.

—      Мой гость уверен, что в тюрьме, — улыбнулся аль-

Амин.

—      Нет, не в тюрьме. На свободе он. Торопится к сво¬

им бунтовщикам.

—      Говори толком, женщина, кто его выпустил? Кто

посмел?

—      Визирь выпустил, Джаафар ибн Яхья.

—      О, проклятье! Какая дерзость!

—      Разреши договорить, мой голубь хороший. Все рас¬

скажу, как есть. Своими глазами видела, своими ушами

слышала.

Ибн аль-Хади ловил каждое слово.

—      Вчера ввечеру убирала я хозяйские покои, слуги-то

уже разошлись, — продолжала рабыня. — Убирала и, как

всегда, подглядывала. Визирь в своей комнате был. Вдруг,

гляжу, идет! Клянусь аллахом, аж не поверила. Глаза про¬

терла и гляжу сызнова. Он! Воистину он!

—      Говори, женщина, кто?!

—      Как кто, мой голубь хороший? Ты же знаешь кто!

Аль-Аляви, пропади он пропадом, вот кто! Идет не идет,

крадется, бочком, по-воровскн. Один-одинешенек. Смекну¬

ла я, смотрю в оба! А он шасть к визирю; евнух пропу¬

стил, ждал, видно, запер на ключ. Я с другой стороны по¬

добралась, дырка там есть тайная. Слушаю. А голос-то

хозяйский, жалостливый такой, спрашивает: «Как выдер¬

жал темницу?». Аль-Аляви ему в ответ: «Выдержал, ал¬

лах милостив, но согласись, несправедливо меня заточи¬

ли». Точно так и сказал: несправедливо. Потом стали они

беседовать тише, я ничего ие поняла, лишь конец, когда

хозяин сказал: «Беги немедля вон из Багдада! Куда

хочешь беги, но быстрей!».

—      Ясно тебе, Ибн аль-Хади?! — загремел аль-Амин.—

Проклятый визирь осмелился выпустить узника моего

отца. Это ли не предательство?

—      Предательство, мой голубь хороший! — поддакнула

рабыня. — Бунтовщик-то сказал в ответ: «Ой, трудно мне

бежать отсюда, как бы не схватили».

—      Что ж, ои прав, — вставил Фадль, подумав, что сто¬