Сестра Марата

...Накануне Октябрьского праздника Анну Алексеевну Казей и комиссара Домарёва гитлеровцы повесили в Минске, на площади Свободы. Несколько дней висели их тела с прибитыми на груди досками "Я помогал партизанам"...

Анну Алексеевну кто-то узнал. Она была в том же голубом халатике, в котором вышла в последний день из дома. И ещё узнали по косам. У нее были красивые длинные косы. Как у молодой девушки...

Мысли о мести не давали Аде уснуть. Она решила: надо идти к партизанам! Там уже Марат. Там и её место!

Бабке Ада сказала, что отправляется в Минск, повезёт замужней сестре Лёле и тёте продукты... И бабка старалась: упаковывала сумки с крупами, мукой, луком... Откуда-то подвернулся дядька - ехал с возом сена в Дзержинск. Предложил подвезти Аду с её сумками.

Ада не отказалась. Положила всё на воз.

- Вы, дяденька, едьте, а я тропинкой пойду. На шоссе встречу вас, там и подъеду. А то коню и так тяжело.

Дядька поехал трусцой по большаку.

У Ады же была своя дорога. Как только дядька немного отъехал, повернула на Ляховичи, - прощайте, сумки с луком и крупами.

А вечером она была уже в Ляховичах, у дальних родственников дяди Алексея и тёти Нади - партизанских связных.

- Ну, дядя, от вас я уже никуда не пойду. Только в партизаны.

- Так они и сами сегодня у меня будут...

Вечером в окно постучали.

- Оставим, Алексей, у тебя соль, а когда будем ехать назад, заберём.

Ада подошла к незнакомому усатому мужчине, по-видимому, старшему в группе.

- Возьмите, дяденька, меня в отряд...

- В какой отряд? Кто тебе сказал, что я из отряда?

- Мой брат где-то в партизанском отряде. Марат Казей...

- Марат?! Марата мы знаем... - заметно смягчился усатый.

И вот, наконец, лес!

Костёр. Над костром - котёл. А дальше "улица" - с обеих сторон землянки. И надо всем этим по-зимнему белая шапка старых сосен...

Первым Ада в лагере встретила Марата. Маленький, в форменной армейской шинели, с котелком в руках, он бежал на кухню...

- Марат!

- Ада!

Взвод спал. Но только появилась Ада, сон как рукой сняло.

- Ура! Нашего полку прибыло! Хлопцы, девчата! Ада пришла.

И принялись тут же Аду "обмундировывать". Кто дал свои запасные портянки, кто принёс ботинки.

Вечером Аду вызвали в штаб.

- Устроилась? Нравится у нас на даче? - пошутил начальник штаба и перешёл к самому главному: - А теперь скажи, почему ты пришла к нам?

У Ады не нашлось слов. Она только и смогла сказать:

- Я пришла... чтобы быть со своими людьми...

- Хорошо, - сказал начальник штаба, - будешь со своими людьми, будешь воевать.

И Ада воевала. Мыла и ремонтировала партизанскую одежду. Дежурила на кухне. А потом наравне с парнями и мужчинами стояла по двенадцать часов одна, в лесу, в секрете. Ходила в разведку и на "железку", сидела в засаде, с оружием в руках встречалась с врагом... Было и трудно, и страшно. Но в этом она даже сама себе никогда не признавалась. Ей тогда, в восемнадцать её девичьих лет, казалось, что самое главное ещё где-то впереди, что героические дела и подвиги, которых жаждало её сердце, ещё будут, будут...

...Под Новый, 1943, год немцы блокировали Станьковский лес, окружили его со всех сторон. О том, чтобы принять бой, нечего было и думать. И командование отдало приказ покинуть лес в организованном порядке.

Трудно выходили из блокады. Голодные, плохо одетые и обутые люди вынуждены были залечь и пролежать, закопавшись в снег, с утра до ночи. А тут ещё как раз ударил мороз с ветром. Люди замерзали. Пролежала весь день в снегу и Ада. Попыталась погреть онемевшие ноги - постучала узкими хромовыми сапогами, но на неё прикрикнули: никакого шума! И она больше не шевельнулась до наступления ночи.

Ночью партизаны попытались прорваться к соединению, действовавшему в Копыльском районе, но были обстреляны немцами. Ада упала в яму, наполненную водой. А когда выбралась из ямы, вокруг не было ни одного человека... Всю ночь блуждала Ада по лесу. Утром вышла на дорогу, которая привела её к маленькой деревушке. В крайней хатке хозяйка накормила Аду картошкой больше ничего не было. В соседней хате Аде дали лапти и тёплые шерстяные чулки... Но сама она переобуться уже не смогла. Пришлось хозяину разрезать ножом голенища сапог, а потом чуть ли не силой отдирать их от обмороженной кожи...

- Э, голубушка, да ты же загубила свои ноги! - И сейчас же приказал невестке принести с улицы снега.

Но ни растереть хорошенько ноги снегом, ни задержаться в этом тёплом доме Ада не могла: каждую минуту могли зайти немцы или полицаи...

Снова набрела на хутор, снова добрые люди накормили и обогрели её, снова перевязала она свои искалеченные ноги...

Через неделю кое-как добралась назад в Станьковский лес, к своему разрушенному лагерю. Здесь её радостно встретили друзья-партизаны.

...После этого Ада две недели ещё держалась и даже на задание ходила на своих обмороженных ногах... Других ещё лечила, другим перевязывала и смачивала риванолом и гусиным жиром обмороженные руки и ноги... Наконец не выдержала, свалилась. И когда показали её бригадному хирургу, было поздно...

- Ампутация! - больше Ада уже ничего не слышала.