Сестра моего брата

Я залпом допила сок.

- Я тоже о вас всех беспокоюсь, мама. Ты даже не представляешь как. - Поднявшись, я поцеловала ее в щеку. - Хотя и знаю, что это глупо. Все. Будет. Хорошо. Веришь? Передавай привет папе. Я побежала.

- Даша, постой! - Она перехватила меня уже в дверях. - Что за мавр приходил к тебе сегодня в школу?

- Мавр? Какой еще мавр? - Сначала я действительно не поняла, о чем она. Применять расовые предрассудки людей к меняющим облик в зависимости от настроения фейри - это было бы смешно, если б не было так страшно. Как, даже сквозь glamour, сквозь искусно используемую вуаль предубеждений, можно было принять это смертельно опасное существо за человека? Да еще и навесить ярлык! Ясно, что горе-шпионы в любимой школе ни разу в жизни не видели настоящих мавров.

- Ну… краснокожий негр. С раскосыми глазами, - несколько неуверенно попыталась извлечь смысл из противоречивых отчетов смертная. - Что он делал рядом с тобой?

Хороший вопрос. И как на него отвечать? Не скатываясь до прямой лжи, я имею в виду. Лучше всего агрессивно.

- Минуточку, мам, откуда ты вообще знаешь, что я делаю в школе? Это что, слежка? Мне теперь уже ни с кем поговорить нельзя?

- Дарья Шувалова, следи за своим тоном! Где твое воспитание? Это право родителей - беспокоиться о больном ребенке, и…

- И я сейчас опаздываю! Но к разговору о правах и о воспитании мы еще вернемся. Скоро! -И я поспешно хлопнула дверью.

Выскочив на лестничную площадку, затравленно огляделась. Наши апартаменты - единственные на этаже, так что быть замеченной подглядывающими в глазок соседями мне не грозило, однако оставались еще камеры слежения. Бросив в объектив острый взгляд искоса, я заставила мониторы охраны рассыпаться шумным снегом, а сама скользнула в лифт. В глаза бросилось огромное зеркало, занимающее почти всю стену. Отражающее не тесную кабину, а рвущуюся ввысь колоннаду, дымчатые своды и закованную в сновидения бального платья фейри. Дождавшись, когда двери закроются, я прижала ладонь к ледяной поверхности, тут же подернувшейся волнами. Узкая рука сомкнулась на моей ладони, сжала тисками холодного железа, рванула… Почти ожидая удариться лицом о стекло, я зажмурилась.

Когда лифт доехал до первого этажа и двери распахнулись, взглядам смертных охранников предстала лишь пустая кабина.

11

Ноги подкосились. Я рухнула на руки госпожи, пытаясь собрать мысли после того, как была протащена сквозь множественные слои реальностей, точно игла сквозь натянутое на пяльца кружево ткани.

Когда миры и звезды прекратили кружащий танец перед глазами, с усилием выпрямилась. Заставила себя оглядеться.

Мы стояли в спальном покое Аламандин. Огромная зала, из тех, в которых устраивают балы или играют в футбол. Убранная голубоватым и хладно-серым, пустая и просторная. Из мебели - только низкая, застеленная зимним шелком кровать. Смятые простыни ниспадали на пол черного мрамора, отражавшего движение, точно зеркало. Дальняя стена, самая большая в комнате, отсутствовала, вместо нее - гигантское окно. Стекла то ли и в самом деле нет, то ли оно такое прозрачное, что кажется, будто зала просто открывается в застывший, нереально прекрасный пейзаж.

Холод. Скалы. Невероятно четко, болезненно тонко на фоне неба выписаны изломанные ветви деревьев. До горизонта - сюрреалистическая ясность предзимней равнины.

Как можно спать среди этой навевающей тоску и ужас нечеловеческой красоты, являлось для меня тайной. Дама Аламандин, впрочем, и сама была обретшим тело ночным кошмаром, а потому идеально смотрелась в окружавшем ее интерьере.

Госпожа моя отвернулась, прошуршав шлейфом из сновидений. Ни слова о вчерашнем, ни жеста, ни движения, выражающего неудовольствие. Лишь приказала:

- Его величество дает большой прием. Ты сопровождаешь меня.

Лучше бы это оказалась еще одна охота.

Из всех обязанностей, которые требовала служба благородной фейри, больше всего я не любила роль фрейлины. Хотя бы уже потому, что она не позволяла мне принять более удобный облик. По какой-то не совсем ясной причине посещать балы в ипостаси совы или любом другом неспособном танцевать и интриговать облике не принято. Что, естественно, лишало меня самого простого способа избежать этих самых танцев и интриг.

Хуже того, совершенно непонятно, зачем вообще придворной даме-рыцарю нужна собственная фрейлина и каковы ее обязанности. На охоте я - охотница, на дуэли или в схватке - оруженосец, при совершении сделок - телохранитель. А на торжественном приеме следовало в должной степени торжественно носить за хозяйкой шкатулку с зельями и драгоценностями, стоять за ее плечом во время пира и делать вид, что поправляю ее прическу после танца. То есть всячески создавать иллюзию собственной полезности.