Сестра моя – смерть

Но осторожность соблюдать надо. Если что-то пойдет не так, он это поймет, и тогда… Может, он и в квартиру заходить не будет. По лицу Алены, когда она ему откроет, станет ясно, одна она или нет.

Валерий сварил себе кофе и стал собираться.

* * *

Он был совершенно уверен, что, стоит ему нажать на звонок, ему немедленно откроют. В любом случае здесь его ждут, и ждут с нетерпением. И потому был очень удивлен, когда даже после второго звонка не последовало никакой реакции.

Валерий осторожно приник к двери, прислушался – тишина. Это было так несправедливо и жестоко по отношению к нему, что от обиды на какой-то момент он даже забыл об осторожности, схватился за дверную ручку и в раздражении дернул. Дверь поддалась, приоткрылась узкая щель. Валерий замер, тупо уставившись в эту темную щель, не понимая, что это может значить. К незапертой двери он был не готов, он не так все себе представлял. Думал: позвонит, Алена откроет, по ее лицу он поймет, как дальше действовать. Но что ему делать сейчас, в такой ситуации? Войти или бежать без оглядки, пока не поздно?

Разумеется, это какая-то ловушка. Он войдет, а на него набросятся и убьют. На это и рассчитывали. Но ведь он может и не войти. Не могли же они не понимать, что он скорее всего не войдет? Только дурак может войти. А он не дурак. И совесть его будет чиста, если он повернется и уйдет. И Алена не сможет предъявить ему никаких претензий. В конце концов, он приехал, позвонил, она не открыла. Откуда ему было знать, что дверь не заперта? За ручку он дернул чисто случайно, мог и не дернуть.

Если это ловушка, то глупая и ненадежная, а значит, наверняка не ловушка. Что же тогда означает незапертая дверь?

Разное может означать. Например, то, что Алену убили. Кто-то вошел к ней в квартиру, убил и сбежал и, ясное дело, дверь оставил незапертой. В таком случае ему входить не опасно, но совершенно бессмысленно: Алене уже ничем не поможешь, а подозрения в ее убийстве падут на него. Но может быть, она только ранена и еще жива? Тогда он просто обязан войти и помочь. Если не подонок и не трус.

Валерий опустился на корточки, прислонился спиной к стене, закрыл глаза, замер. Он так измучился за эти дни, так устал. У него нет больше сил доказывать себе и Алене, что он нормальный, порядочный человек. Хочет считать его подлецом и трусом – пусть считает, ему все равно, он сейчас встанет и уйдет. Ловушка там или нет – в любом случае он в ловушке. И в эту ловушку заманила его Алена своей идиотской жертвой. Он обязан стать ее спасителем. Обязан заплатить по счету.

Валерий поднялся, придвинулся к щели, опять послушал – из квартиры не доносилось ни звука. Да может, там и нет никого? Напридумывал себе страхов, а Алена просто вышла на минутку и дверь оставила для него незапертой. Вот будет смеху, если она вернется и застанет его, дрожащего, умирающего от страха, у своей двери. Смеху и новой серии издевательств. Вот уж чего нельзя допустить!

Валерий набрал в грудь побольше воздуха, расправил плечи и с решительным видом широко распахнул дверь. Шагнул в квартиру, остановился, напряженно вслушиваясь в тишину, – ничего, можно двигаться дальше. Только в какую сторону двигаться? К кухне? К комнате? Проверить, нет ли чего подозрительного в ванной?

Дверь комнаты была открыта нараспашку, можно было даже не входить, просто заглянуть, прячась за косяк. Значит, безопаснее всего двигаться к комнате.

Валерий на цыпочках пересек прихожую. Остановился, немного постоял, изо всех сил прислушиваясь, копя силы на новый рывок. Что он сейчас увидит в комнате? Скорее всего, ничего. Ничего страшного с Аленой не произошло, она просто вышла из дому – и все. Скоро вернется. Вернется и застанет его в кресле с каким-нибудь журналом в руках: привет, Аленка, давно не виделись – все обыденно просто и совсем не страшно; она не узнает, что ему пришлось пережить здесь, в ее прихожей.

Перегнувшись через косяк (осторожность в любом случае не помешает), Валерий заглянул в комнату.

Длинное, длинное, словно человек на ходулях или воспаривший над полом человек – он не сразу понял, что человек этот повешенный. И не сразу узнал ее, эту странную девушку, Любу Иконину. И не сразу увидел Алену – высокая спинка кресла загораживала. А когда всех узнал и все осознал, что-то в мозгу его повернулось: он даже не попытался выяснить, жива Алена или нет, он даже в комнату не вошел, он просто повернулся, тихонько, стараясь не произвести ни единого звука, выкрался из квартиры. Прикрыл дверь, носовым платком протер ручку и спокойно спустился с лестницы. Все это были логичные, но не до конца осознанные действия, словно им кто-то руководил, какая-то сила извне. Он не подлец и не трус, просто с ним что-то случилось, вроде болезни. Он не подлец и не трус, просто того, что он там увидел, любой бы не выдержал. Он не подлец и не трус, он не сбежал, просто…