Сестра Моника

- Ах, милостивый господин! - пролепетала Каролина; но мой отец встал с места, взял девушку, уложил ее на кушетку и задрал ее юбки и исподнее.

- Да ты писаная красавица, Линхен! - сказал, отводя взгляд, мой отец, возбужденный выпуклыми прелестями Каролины. - Но я не должен созерцать эту красоту, дабы ты не разочаровалась ни во мне, ни в себе.

С этим словами он опустил исподнее на положенное место, накрыл его юбками и аккуратно все расправил.

Линхен пылала.

- Скажи-ка мне, Линхен, что же наша Мальхен по-прежнему шаловлива?

(Вы же знаете, сестры, что меня назвали Мальхен!)

- Все так же, милостивый господин! И, думаю, в этом ее счастье, а то бы была она, как я в ее годы - задумчивой... рассеянной... и... - тут Линхен запнулась.

- То есть ты считаешь, что озорство не следует наказывать?

- Нет, милостивый господин! Впрочем, и девушек моего сорта не стоит наказывать. Лишь раз мне в школе всыпали розог, но я и по сей день помню, как мне потом было плохо.

- Значит после того наказания ты не стала лучше?

- Нет, ни на чуточку!

- Странно.

- В тот раз со мной наказали еще двух парней; из-за их неосмотрительности в сарае при господском замке случился пожар, а я была с ними, и каким бы добрым не был господин фон Фламминг, он не захотел оставить наш проступок безнаказанным, чтобы в следующий раз из-за подобной нерадивости не случилось какого-нибудь большего несчастья. Я первой получала наказание, меня уложили на школьную скамью, и я вытерпела тридцать ударов розгами по голому заду.

- Бедная девочка! - воскликнул мой отец и запустил стоявшей перед ним Каролине руку под юбки.

- Потом подошла очередь тех парней, Хельфрида с Хейльвертом, мне было их очень жалко, особенно Хельфрида, с которым теперь, увы! меня разлучила смерть. - На ее глазах заблестели слезы. - Сначала на скамье растянули Хейльверта, и, когда с него стянули штаны и задрали ему рубаху, я чуть не лишилась чувств и забыла про боль, и думала лишь о том, сколько же ему, бедняжке, придется вытерпеть...

Полковник задрал ей юбки и исподнее и просунул ей руку между ног. И тут, распахнув двери, в комнату с букетом цветов для отца влетела я - я успела увидеть голые ноги Каролины и руку моего отца между ними. Отец быстро опустил платье Линхен и вскочил.

- Что ты принесла, Мальхен? - смущенно воскликнул он.

Я подбежала к нему, отдала букет и поцеловала его руку. Отец прошептал Каролине, чтобы она связала новые розги.

- Ой, милостивый господин! Неужели для меня? - наивно отвечала та.

Отец рассмеялся и громко сказал:

- Ты слишком жалостлива, иди и выполняй, что приказано.

Каролина ушла, а отец взял меня за руку и повел к отцу Гервасию.

- Господин Гервасий, - начал он, - с сегодняшнего дня вы с Мальхен должны приступить к изучению физики; вы ведь сейчас свободны, мне хотелось бы, чтобы следующий час вы с Мальхен посвятили разговору об этом предмете.

Брат Гервасий подобострастно раскланялся, и мне нашлось, чем заняться.

Эти занятия приносили мне немало радости, я еще расскажу, что мне преподавали во время этих уроков, но прежде я должна закончить историю своих родителей, то, что мне поведала мать.

Не успел мой отец вернуться в комнату, как появилась мать в белом атласном платье.

- Ага! - воскликнул отец, - дамы, как я погляжу, хотят сдержать данное моему другу слово и посетить остроумную госпожу фон Тифенталь?

- Если позволишь.

- Без охоты! Ты ведь знаешь, я терпеть не могу эту женщину - в ее черной душе перемешались злословие и коварство. Была б она шлюхой, я бы не имел ничего против такого характера - а так...

- Прошу тебя, друг мой! Ты к ней слишком суров.

- Отнюдь, Луиза! Я-то знаю всю подноготную ее гнусной души...

Тут появилась Каролина с розгами...

Мать побледнела.

- Ты же не собираешься?.. - спросила она, смутившись...

- Собираюсь! - Произнеся это, отец подошел к дверям и запер их на ключ.

Каролина не могла сдвинуться с места и лишь дрожала; полковник же взял у нее розги и велел ей поставить к окну скамеечку. Под окнами проходил парад.

- Прошу тебя, Август, не сейчас!

- Сейчас, - отрезал отец, и за окном забила барабанная дробь... - Ты столько раз нахваливала мне грудь Линхен - теперь я хочу ее видеть.

«Что это даст», подумала моя мать, подошла к Каролине и сняла с нее нагрудную косынку. Полковник тоже подошел к девушке и стремительно сорвал с нее рубашку, так, что обнаженные груди Линхен затряслись.

- Ты и в самом деле красивое существо, Линхен! - произнес полковник. - Будет жаль, коли из-за моей жены ты окажешься в когтях порока.

Луиза покраснела и промолвила:

- Чего же я тебе такого сделала, Линхен, что подобные подозрения...

- Молчи, Луиза, время разговоров закончилось, пришло время наказывать и быть наказанной. Подойди сюда.

Полковник подвел обеих к окну.

- Линхен, задери госпоже платье до исподнего.