Сестра Морфея

— Да конечно, — перестал он смеяться. — Женщина попросила у меня, чтобы я ей фунт подал, чтобы она с голоду не окочурилась. А какой именно фунт не пояснила. Толи фунт орехов, толи фунт куриного помёта, или фунт стерлингов. И произношение у тебя было не ахти. Похоже на мордовское — рязанское. И ты что в Англию собираешься ехать в качестве нищей? Там своих девать, наверное, некуда.

У неё на узком лбу пробились капельки пота, а кожа на худых щеках побледнела. Это было выражение её недовольства, о котором он ещё пока не знал.

— У меня такое ощущение сейчас, будто ты меня отстегал по щекам, Тебе не понравилось моё произношение, и картину забраковал. А она всем понравилась, кому я её показывала.

— Пошли за стол, об искусстве позже поговорим, — сказал он ей.

В прихожей он заметил стопу оригинальных коробок.

— А это что у тебя, — поинтересовался Платон.

— Сковородки, — мой дополнительный паёк. Вбухиваю их от фирмы по всему городу. Клиентам такую пургу про них несу, что они сходу у меня их разбирают. А действительно ли они чудодейственные не знаю. Но твёрдых двести рублей с каждой сковороды я имею.

— Не боишься? — спросил он.

— А чего бояться?

— Что кто ни — будь, тебе этой сковородой по голове пригладит.

— Я знакомым не продаю, предлагаю их по организациям. У самой — то у меня старая чугунка стоит, от матери досталась. На эту прелесть денег всё не хватает.

На кухне Платон стал серьёзен. Горы немытой посуды и почерневшие кастрюли на плите моментально испортили ему настроение. А на мутное окно с обильными подтёками, вообще противно было смотреть. С неопрятной женщиной идти на сближение ему, почему-то уже не очень хотелось.

Она заметила его неодобрительный взгляд на состояние кухни.

— Не обращай внимания на бардак, — оправдывалась она, — со вчерашнего вечера посуду помыть некогда.

— Садись, — поставила она ему табурет с меховой накидкой. — А я сейчас быстро затолкаю ненужные нам продукты в холодильник и мы с тобой гульнём на полную катушку.

Он сел, уперев руки в колени, спокойно и неторопливо заговорил.

— А окно Людмила Ивановна у тебя не чище, чем в кочегарке. Витамин «Д» от солнца через, такое стекло никогда поступать не будет. Вас две женщины в доме, выберете день и займитесь генеральной уборкой.

— Янка это камень в твой огород, — перевела она критику гостя в адрес дочери, — ты всеми днями дома, а я на работе. Неужели трудно привести квартиру в надлежащий вид?

— А, — А, — Я, — Я, — пыталась она, что — то сказать в своё оправдание.

— Не акай, и не якай, а подымай с завтрашнего дня попку от телевизора и принимайся за уборку. А сейчас быстро вымой пять мелких тарелок под закуску и принеси Сергею Сергеевичу пепельницу из зала.

…Пепельницу она принесла, но с горкой окурков.

Людмила Ивановна покосилась на пепельницу и, резко схватив её, выкинула всё содержимое не в мусорное ведро, а в окно, чем ещё больше поразила гостя. Теперь он знал, от чего у неё стекло потеряло прозрачность.

Когда стол был приготовлен, она и Яна сели к столу. Поставив дочке отдельную тарелку с разносолами и лазоревый сироп в графинчике Людмила Ивановна, сказала:

— Яна завтра ты на тренировку не пойдёшь. И ты больше заниматься в Сибири не будешь. Найдём тебе другую базу, но тренер будет всё тот — же Сергей Сергеевич. Мы сегодня с ним окончательно порвали с клубом.

Яна расправлялась с куриными крылышками и, услышав неприятную новость, насупилась:

— Мам я тебя, что — то в последнее время совсем переставала понимать. Где твой богатый новый лист? Где Лондон?

— Яна обстоятельства в жизни бывают сильнее людей, — вступился за мать Сергей Сергеевич, — сегодня они нас частично победили, а завтра, думаю, всё образуется. Мы не проиграли. Будем с тобой заниматься на другой спортивной базе. Вопрос я этот решу.

— И продажа дома у нас обломилась, — огорчила она вновь дочь. — Мой придурочный брат и твой дядя, слышать не желает ни о какой продаже. Хаджа ещё не знает, но вчера Валерка вечером приехал с больницы и прогнал строителей с участка.

— Ой, мама! — вскрикнула Яна, — да ты понимаешь, что строители там уже возвели нулевой цикл и обложили его красным кирпичом. Сейчас Хаджа с тебя деньги будет просить за сделанную работу.

— Знаю я всё, а ты забирай своё корыто и иди к себе. Нам с Сергеем Сергеевичем посекретничать надо.

Яна взяла тарелку и ушла с ней в свою комнату.

— Инжир ему в зубы, — крикнула она дочери в спину, — я его что под автоматом заставляла дом возводить. Куда он спешил, оформил бы бумаги и строил. Пускай теперь долбит бетон. Он ему дороже обойдётся, чем заливать, — захохотала она.

— Что действительно он нулевой цикл сделал? — открыв рот, — спросил Сергей Сергеевич.

— Давай выпьем вначале, а после я тебе расскажу. Вот этот сироп можно добавлять в водку, — постучала она пальцем по графину. — Это эликсир жизни. Нервы успокаивает лучше любых таблеток и убаюкивает хорошо без всяких колыбельных песен.

Она открутила пробку от бутылки и налила по пол стакана водки ему и себе. Они выпили и закусили. Вытерев свои губы замусоленным фартуком, она внезапно расхохоталась.