Сестра Морфея

— Мы так своих студентов по сельским школам передаём на лето, — пояснила Людмила Фёдоровна, — а Ольховская школа работает, но там остались только начальные классы. И если вы нас Людмила Ивановна выручите, то получите премию в этом месяце.

Она моментально зарделась, но глаза с синевато — мутным оттенком остались неподвижные, как у манекена.

Она посмотрела на время.

— Сейчас уже поздно, но завтра хорошо бы было, в Ольховку доехать с Сергеем Сергеевичем на его машине. Добираться до неё автобусом в жару больно муторно.

— Вот он стоит, договаривайся с ним, — сказала Людмила Фёдоровна, — а бензин я оплачу.

— Я не против поездки, пускай назначает время, и поедем, — без пререканий согласился Платон, — только я сомневаюсь, чтобы в этой глуши был стоящий инвентарь. Скорее всего, это раритеты с советских времён.

— Ну как говорится, дарёному коню в зубы не смотрят, — сказала она, — а как только сетки появятся в наших магазинах, так сразу и купим.

Поездку назначили на девять утра.

На следующее утро он в назначенный час подогнал машину к её подъезду. Долго себя ждать она не заставила. В своей широкополой шляпе, шортах и топике, который оголял её пупок, она села в машину. В ноги она поставила баул, как ему показалось, хорошо заполненный чем — то.

— Что в бауле? — спросил он.

— Бутылки пластиковые, — ответила она, — молока там у одной бабки куплю. Если хочешь, и тебе возьму.

— В моём возрасте молоко вредно пить, хотя не скрываю, до некоторых пор оно было для меня лучшим напитком.

Он завёл машину и они, минуя центр города, вышли на объездную дорогу, где было разветвление на Ставрополь и в сельские населённые пункты. По указателю они повернули на нужную трассу, которая вела в Ольховку.

Полпути они ехали молча. Первой нарушила молчание Людмила Ивановна.

— Ты почему со мной последние два дня не разговариваешь? Неужели до сей поры дуешься на меня за золотую рекламу, которую я нарисовала этим уродцам в актовом зале. Настоящий мужчина меня бы щедро отблагодарил за этот дружеский шарж, а ты даже пирожка не купил. А я из кожи вон лезу, чтобы создать для тебя прекрасные условия на новом поприще. Не злись? — положила она ему свою руку на колено.

Увидав впереди придорожное кафе с вывеской «Русский аппетит», он притормозил машину.

— Сиди, я сейчас приду, — бросил он ей.

В кафе играла тихо незнакомая ему иностранная музыка. Столики пустовали. За барной стойкой скучал мужчина с. азиатской внешностью. Увидав посетителя он моментально взбодрился:

— Что будем кушать? — спросил он, отгоняя назойливую муху полотенцем.

— Ничего, а вот три пирожка с шампиньонами заверните. У меня в машине женщина от голода погибает.

— Возьмите больше, — настаивал азиат, — пирожки эти у нас в пыль уходят, только до обеда по сотне продаю.

— Ей и трёх хватит, — недовольно ответил он и протянул азиату сто рублей.

Тот подогрел пирожки в микроволновой печи и завернул их в салфетку.

— Приятного ей русского аппетита! — пожелал азиат.

Пирожки были горячие и прожигали пальцы. Он положил их перед ней на панель и предупредил, чтобы она не обожглась.

— Критика моя выходит на тебя подействовала, — взяла она пирожки, от которых исходил пар.

Сложила пирожки в одну стопку, и у неё получился трёхслойный пирог, который она поднесла ко рту.

…Он уже догадывался, что будет кусать она их все одновременно. И пожалел, что не взял четыре или пять пирожков. Ему любопытно было узнать, как бы она стала расправляться с пятислойным пирогом. Но его любопытство сразу пропало, после того, как она проглотила пирог. Он не мог видеть за её широкополой шляпой, как она его кусала, но, то, что не разжёвывала, было ясно. Потому, что и минуты не прошло, как она выкинула в пепельницу салфетку и сказала:

— Очень вкусно, но мало!

— У тебя, что яма желудка? — приподнял он полу, у её шляпы, — тридцать три жевательных движения нужно делать, а ты как пиранья одним махом истребила всё, тем более горячие. Вкус грибов, наверное, не почувствовала?

Она рассмеялась и сказала.

— Откровенно сказать, я грибы приняла за ливер. Грешным делом подумала, что ты решил меня вместо настоящих пирогов накормить малюсенькими пончиками. Хотя они мне по вкусу пришлись. Спасибо тебе! И ещё мне понравилось, что ты меня назвал пираньей. Экзотическим ужасом отдаёт. Называй меня всегда так. А пирожки хороши!

— Ладно, на обратном пути ещё возьму, если не наелась, — и он нажал на педаль газа, сорвавшись с места.

— Ты куда, так разогнался? — остановила она его. Ольховка сразу за кафе стоит, а дальше Салтыков и Герасимовка.

— Я по этой дороге ни разу не ездил, — развернулся он, — думал, до твоей деревни километров тридцать будет, а по спидометру восемь выходит.

— Ольховка не деревня, а село, — поправила она его, — видишь, церковь стоит, а рядом сельсовет с российским флагом. Вот нам к нему нужно проехать. Там ты меня подождёшь, а я схожу в школу и за молоком. Можешь для интереса заглянуть в местные магазины. Если увидишь там вино Массандра, купи не поскупись. Обмоем инвентарь. Уверяю, он тебе по душе придётся.