Сестра Ноя

"Неоднократно, – пишет Мотовилов, – слышал я из уст великого угодника Божия старца о. Серафима , что он плотью своею в Сарове лежать не будет. И вот однажды осмелился я спросить его: – Вот вы, батюшка, все говорить изволите, что плотию вашею вы в Сарове лежать не будете. Так нешто вас Саровские отдадут?

На сие батюшка, приятно улыбнувшись и взглянув на меня, изволил мне ответить так:

— Ах, ваше боголюбие, ваше боголюбие, как вы! Уж на что царь Петр‑то был царь из царей, а пожелал мощи св. благоверного князя Александра Невского перенести из Владимiра в Петербург, а святые мощи того не похотели и в Петербурге их нет.

— Как не похотели? – осмелился я возразить великому старцу. – Как не похотели, когда они в Петербурге в Александро–Невской Лавре почивают? – В Александро–Невской Лавре, говорите вы? Как же это так? Во Владимiре они почивали при вскрытии, а в лавре под спудом – почему же так? А потому, – сказал батюшка, – что их там нет».

Вот так, не похотели мощи – и всё тут! И даже земной царь–реформатор святым не указ! Приложился и я к непокорным мощам Русского Солнца и попросил у благоверного князя Александра помощи в моем паломничестве. Затем уступил место следующему паломнику, а сам увидел рядом с золоченой ракой Невского Чудотворца еще одну – оказалось, это мощи благоверного Юрия Всеволодовича. Приложился и к ним, а когда разогнулся после поклона, слышу знакомый голос:

— Как думаешь, Арсений, меч, что в деснице князя, – старинный или новодел?

— Какая тебе разница? – пробурчал я. – Главное, что мощи настоящие!

— Выйдем?

— Погоди, мне еще фреску Страшного суда рассмотреть надо, чтобы, значит, страх пробил аж до самого хребта, – сказал я, напряженно вспоминая, с кем же говорю.

— Ты знаешь, что написали фреску Андрей Рублев с Даниилом Черным? – Заговорил тоном экскурсовода мой безымянный собеседник. – Это видение пророка Даниила. Уникально здесь то, что судьи Страшного Суда – а это апостолы – вовсе не страшны. Посмотри, они даже улыбаются, как бы говоря: «не бойтесь, детки, Бог милостив, если вы сюда пришли и смотрите на нас, то мы вас на Суде вас простим, потому что зря сюда никто не приходит».

Словом, искомого страха Божиего я так и не снискал! Не снискнул… Хоть и всеми силами снискивал… Ну почему!.. Почему, когда мне нужно побыть одному наедине со святыми и не торопясь прочувствовать самого себя и тихонько помолиться… Почему обязательно появится кто‑то, кому нужно разрушить эту сокровенную связь моей грешной души с небесной святостью! Да не тяни ты меня за рукав, иду, иду!.. Вышел на солнце и ослеп.

— Прости, никак не могу вспомнить, где мы познакомились? – спросил я.

— И не мудрено, – закивал тот, – я стоял между тобой и Сергеем Юрским в храме «Всех скорбящих радосте», что на Ордынке в Москве. Оно конечно, знаменитый актер гораздо больше тебя заинтересовал, чем моя скромная персона. Но Сергей сразу после литургии уехал, а мы с тобой в книжную лавку зашли, там и разговорились.

— А здесь какими судьбами?

— Так Юрий Всеволодович – мой небесный заступник, я к нему сюда в гости каждый год приезжаю.

— Так ты Юрий? А я‑то никак не могу твоё имя вспомнить.

— Ты дальше куда? Могу тебе предложить поездку в Новый Иерусалим? Мой друг купил автобус и катает паломников. А меня по старой дружбе – безвозмездно. Поедем?

— Благослови, отче! – заОкал я на владимирский манер. В конце концов, почему бы и нет? Не был там ни разу.

В автобусе я открыл путевой дневник и стал записывать свежие впечатления. Меня очень порадовали Иван да Марья – замечательные люди! Можно сказать, новая постсоветская генерация! Христианская… Вот и решил о них написать.

Водитель оранжевого автобуса

Небесный град Иерусалим

Горит сквозь холод и лед,

И вот он стоит вокруг нас,

И ждет нас, ждет нас

(«Дубровский» Б. Гребенщиков)

От покойной воды озера нехотя оторвался прозрачный туман, поплыл над прибрежной травой, обильно высевая жемчужные росы. Казалось, всепроникающая сырость не предвещала погожего дня. Только мужчина поднял глаза к серому небу и таинственно улыбнулся, видимо, он был из тех, кто и за облаками видит солнце. Впрочем, стоило ему выйти из старинного парка, обогнуть квартал и сделать первые шаги по широкой площади автовокзала, как солнце выглянуло из‑за облака и плеснуло на землю добрую порцию яркого света. И стало ясно – в природе, в городе и на душе пешехода, который энергично шагал к огромному ярко–оранжевому автобусу.