Сестра Ноя

— Ты куда, грешник? — громом зарокотал Архангел, казалось, на всю вселенную. — В раю нет места тем, кто отказался исповедовать грехи перед смертью.

— Иван, вернись на землю и призови священника, — сказал ему отец. — Моли его исповедать тебя и причастить Христовых тайн. Не медли, жить тебе осталось семь часов.

Снова мощный порыв огненного ветра подхватил Ивана и понёс вниз, где темнела круглая земля. О, как горько было ему возвращаться от блаженного райского света обратно в земную тьму! Как больно и страшно было облачаться в измученное болезнью тело, будто чистому после бани надевать грязные вонючие лохмотья! Но вот он трижды дернулся и открыл глаза. Тошнотворный запах разлагающегося тела ударил ему в нос. Рак мстительно клацнул клешней, и острая боль растеклась от желудка к голове, рукам, ногам.

— Дуня, — чуть слышно позвал он жену.

— Да, Ваня, я здесь, — спросонья прошептала Евдокия.

— Слушай. Я только что был у райских врат, но меня внутрь не пустили. Отец, мама, родные — все меня там ждут. Отец велел позвать священника. Ты возьми денег сколько нужно, поймай такси и поезжай в Карповскую церковь. Привези батюшку…

— Ваня, голубчик ты мой! — всплеснула руками Дуня и засуетилась. — Я сейчас! Я мигом! Ты уж не помирай. А я быстро! — И убежала, по-прежнему легкая на подъем и на любое доброе дело.

В ту ночь отец Георгий исповедал и причастил Ивана. Потом еще пособоровал. И сказал дивные слова:

— Раб Божий Иван, я недостойный слуга Божий, иерей Георгий, благословляю тебя отойти от земной скорби в вечное блаженство Господа нашего Иисуса Христа! — Всплакнул, обнял скелет, обтянутый пергаментной кожей, троекратно расцеловал и сказал: — До встречи в раю, Иван! Бог благословит.

Иван вышел из тела, посетил родичей и знакомых, со всеми попрощался. Снова был полет сквозь тьму и свет. И вернулся он к райским вратам. Только на этот раз огненный гвардеец архангел Михаил отступил, и вошел беспрепятственно Иван в Царство Небесное и попал в объятья отцов. И Государь Николай приветствовал его и повел за руку к Царю Царей Христу, чтобы лично представить своего лучшего гвардейца.

ЧАСТЬ 3. ПЕРЕСТУПАЯ ВЕЧНОСТИ ПОРОГ

Весть

Не плачь, Маша, я здесь,

Не плачь, солнце взойдет,

Не прячь от Бога глаза,

А то как Он найдет нас.

(«Дубровский» Б. Гребенщиков)

Вернувшись из южных братских краёв к себе домой, забросил я вещи в пустую квартиру, сварил кофе и с чашкой вышел во двор. По привычке заглянул в почтовый ящик и достал оттуда стопку бумаги: газеты, рекламы, счета… Ладно, потом!.. Вот, куда меня так жадно манило, гулким сердечным набатом звало моё детство — на скамейку, что в углу нашего дома. Здесь, как и десять, двадцать, сорок лет назад сидели старушки в цветастых халатах и обсуждали цены на помидоры, рецепты засолки огурцов, здоровье внуков и карьеру детей.

Завершив традиционный обзор и допив кофе, я вспомнил о кипе бумаг в руке, пристроил чашку на сиденье и под уютное бормотанье старушек стал рассеянно перебирать корреспонденцию. Но что это! Нечто ушедшее в область преданий, необычное и несущее в себе тайну — письмо в конверте. Я вскрыл его, развернул листы, прочел первую строку и, собрав пожитки, вернулся домой.

«Здравствуй, дорогой, родной, любимый Арсюшенька!

Это письмо я начала писать еще на коленке в душном южном автобусе, который увёз меня куда-то очень далеко от тебя. «Во первых строках» обязана поблагодарить тебя, родной мой, за то, что не забыл меня. До сих пор помню, сколько ты сделал для меня, для моей семьи, одно только твоё расследование судьбы нашего с тобой дедушки-гвардейца чего стоит! Признаюсь, перечитываю эти твои драгоценные странички до сих пор много, много раз. То, что ты написал, заставляет задуматься, беспокоит совесть и зовёт встать на путь, по которому шли наши предки.

Только, видимо, я очень, очень плохая, потому что сделать первый правильный шаг пока не могу. Ты как-то сказал, что единственное препятствие, не пускающее человека в Церковь — это наша гордость, с её «детками»: эгоизм, ненависть, жадность, зависть, похоть и чревоугодие. Всё так. Мне очень стыдно признаться тебе в этом, но совесть требует.

Виктор стал солидным предпринимателем, у него (у нас) квартиры в Москве и в Питере, Волгограде и Новосибирске. Живем мы, то там, то сям, часто выезжаем в Европу и Америку, но заграницей мне делается худо и я сижу в четырех стенах и считаю часы до возвращения домой. Эта суета мне вовсе не по душе, я всё умоляю Виктора отпустить меня домой и не брать с собой повсюду, а он просит потерпеть и уверяет, что я ему приношу удачу, и он без меня не может. А мне бы вернуться в наш дворик, сесть на ту угловую скамейку и погрузиться в тёплые воспоминания о нашем детстве, о родных и друзьях, которые совсем недавно были живыми, молодыми и так бескорыстно и свято любили нас. Ты даже не представляешь, насколько ты счастлив, что можешь это позволить себе хоть каждый день.