Сестра ветра

«И мы обязательно встретимся, любовь моя, и больше никогда не расстанемся. И больше никогда не расстанемся…»

При последних словах у нее на глазах выступили слезы. Какое-то время гости завороженно молчали, а потом кто-то первым захлопал в ладоши. И его тут же поддержали все остальные. Над лужайкой понеслись восторженные крики слушателей.

— Спой что-нибудь еще, Анна! — стали упрашивать ее собравшиеся.

— Да! Спой что-нибудь наше, народное…

В последующие полчаса у Анны не было времени размышлять о собственных чувствах. В сопровождении отца, подыгрывавшего ей на скрипке, она исполнила практически весь репертуар народных песен, которые большинство гостей знали наизусть. Но вот наступило время провожать молодых в опочивальню. Сопровождаемые добродушными шутками-прибаутками, веселым свистом и смехом, Кнут и Сигрид исчезли в доме. Гости тоже начали понемногу расходиться.

Помогая матери убирать со столов, Анна чувствовала себя безмерно усталой, да и на душе у нее было неспокойно. Двигаясь как автомат, она собирала со стола тарелки и блюда и складывала их в бочку, которую уже заранее наполнили водой из колодца.

— Выглядишь уставшей, Анна, — услышала она у себя за спиной, и кто-то легко тронул ее за плечо.

Она повернулась и увидела перед собой Ларса.

— Нет, все отлично! — Она слабо улыбнулась.

— Как тебе свадьба?

— Красивая получилась свадьба. Думаю, Сигрид и Кнут будут счастливы вместе.

Она отвернулась от него, чтобы начать мыть посуду, и вдруг почувствовала, как Ларс снял руку с ее плеча. Краешком глаза Анна увидела, как он, понурив голову, сунул руки в карманы.

— Анна, я так тосковал по тебе в разлуке, — промолвил он едва слышно. — А ты… Ты хоть немного скучала обо мне?

Анна застыла на месте. Намыленная тарелка выскользнула из ее рук.

— Конечно, скучала. Я скучала по всем вам. Но в Христиании у меня было столько дел. Я была занята днями напролет.

— Наверное, у тебя там появились новые друзья, да? — предположил Ларс.

— Да, я подружилась с фрекен Олсдаттер… А еще с детьми из театра, — ответила она поспешно, снова сосредоточившись на мытье посуды. Хоть бы он скорее ушел, что ли, мысленно взмолилась она.

Какое-то время Ларс неопределенно мялся на месте, не сводя с нее глаз.

— Сегодня для всех нас был трудный день. И такой долгий… — промолвил он наконец. — Мне пора домой… Но прежде позволь мне, Анна, задать тебе один вопрос. Я знаю, что завтра ты снова возвращаешься в Христианию. Только ответь мне со всей честностью. Так будет лучше для нас обоих.

Голос Ларса прозвучал необыкновенно серьезно, и что-то в его интонациях заставило Анну поежиться.

— Хорошо, Ларс. Я буду отвечать тебе честно.

— Ты… ты все еще хочешь выйти за меня замуж? С учетом всех тех перемен, которые случились в твоей жизни и которые будут происходить в ней и в дальнейшем… Клянусь тебе, я все пойму правильно и не обижусь, если ты скажешь мне «нет».

— Я… — Анна склонила голову над тарелкой и закрыла глаза. Хоть бы побыстрее все это закончилось, мелькнуло у нее. — Думаю, да.

— А я думаю, что нет. Анна, послушай меня. Пожалуйста! Будет лучше для нас обоих, если мы с тобой сейчас все выясним до конца. Я смогу ждать тебя сколь угодно долго, но лишь в том случае, если у меня будет надежда. А пока я не могу отвязаться от чувства, что ты с самого начала не испытывала особой радости от нашего предполагаемого союза.

— А как же мои родители? Что скажут мама и папа? Ведь ты же продал им свою землю…

Ларс тяжело вздохнул.

— Вот ты и ответила, Анна, на мой вопрос. Теперь я узнал все, что хотел знать. Сейчас я ухожу, но позже я напишу тебе письмо, в котором расскажу, как нам лучше уладить всю эту ситуацию. Родителям пока ничего не говори. Я сам все им скажу. — Он склонился над бочкой с грязной посудой и вынул руку Анны из воды. Потом поднес ее к своим губам и поцеловал. — Прощай, Анна. Благослови тебя Бог.

Анна молча смотрела ему вслед, пока его фигура не исчезла в темноте. Кажется, ее помолвка с Ларсом Трулссеном расторглась, не успев совершиться.

Алли

Август 2007 года

22

День был уже в разгаре, когда я наконец оторвалась от экрана компьютера и слепо уставилась на стену. Полосатые обои заплясали у меня перед глазами, пока глаза адаптировались к дневному свету. Хотя я и понятия не имела, каким образом вся эта история, происходившая сто тридцать с лишним лет тому назад, касается меня лично, но все то, что я только что прочитала, взволновало меня до крайности. В Женевской консерватории я познакомилась с жизнеописаниями многих композиторов, изучала их музыкальные произведения, много читала про то время, в котором жили все эти люди. Но книга так захватывающе, живо и ярко рассказывала об уже давно ушедшей эпохе. И надо же! Какое приятное совпадение… Йенс Халворсен тоже был флейтистом и даже исполнял на премьере спектакля «Пер Гюнт» знаменитое вступление к четвертому акту, одно из моих самых любимых музыкальных произведений.