Сестра ветра

А вот интересно, поехала бы она вместе с ним в Америку, если бы он позвал ее туда?

— Нет!

Ответ сорвался с ее уст сам собой. Она откинулась на подушки. Новая атласная шляпка сползла ей на глаза.

Улица Святого Олафа, дом 10,

квартира 4

4 августа 1876 года

Дорогой Ларс!

Спасибо тебе за письмо. Очень рада, что впереди тебя ждет такое прекрасное будущее. Надеюсь, ты мне обязательно напишешь из Америки. И еще раз спасибо тебе огромное за все, что ты для меня сделал. Твоя помощь в обучении чтению и письму очень облегчила мою нынешнюю жизнь здесь, в Христиании.

Передай мамочке и отцу, что я очень-очень люблю их. Надеюсь, они не станут сердиться и кричать на тебя, когда ты сообщишь им о том, что наша с тобой свадьба отменяется. И как это благородно с твоей стороны — взять всю вину на себя.

Очень надеюсь, что в Америке ты найдешь себе жену получше меня. Я тоже очень хочу остаться тебе другом.

Анна

Анна запечатала письмо в конверт, и тут, кажется, впервые до нее дошло все значение и важность того, о чем написал ей Ларс. Итак, отныне он ей только друг, и он уезжает в Америку. Скорее всего, она будет скучать о нем.

«А что, если бы я вышла за него замуж?» — спросила она себя мысленно и, поднявшись из-за стола, подошла к окну. Уставилась в глубокой задумчивости на улицу внизу. «Ларс был так добр и внимателен. Наверняка в Америке его ждет успех, а я так и умру здесь в старых девах…»

Она вышла в коридор, чтобы положить письмо на серебряный поднос для дальнейшей отправки, и в эту минуту почувствовала, как порвалась последняя тонюсенькая ниточка, связывавшая ее с прошлой жизнью.

* * *

Репетиции спектакля «Пер Гюнт» начались через три дня. Основная труппа, а многие из артистов участвовали и в премьерной постановке, встретили Анну очень доброжелательно и, как могли, помогали ей. Но если пение и заучивание текстов песен по-прежнему не вызывали никаких проблем, то выступать на сцене в качестве драматической актрисы оказалось совсем не так просто, как предполагала Анна. Все время случались какие-то досадные сбои. То она встанет на нужное место, но при этом забудет произнести свою реплику, то произнесет слова своей роли без запинки, но не сумеет отразить на лице нужные переживания. Режиссер-постановщик спектакля герр Джозефсон был предельно терпелив, работая с ней. Но Анна постоянно чувствовала себя не в своей тарелке. «Это все равно, — думала она, — что во время быстрого танца тебя то гладят по головке, то щиплют за живот».

На четвертый день репетиций она и вовсе пала духом, решив, что у нее ничего и никогда не получится. Уже на выходе из театра она вскрикнула от неожиданности, когда кто-то крепко схватил ее за руку в тот момент, когда она направлялась к служебному входу.

— Фрекен Ландвик, до меня дошла новость о том, что вы вернулись в Христианию. Как провели время в деревне?

Анна увидела перед собой Йенса Халворсена Ужасного. Сердце екнуло в груди. Впервые он стоял так близко. Правда, он слегка разжал свою руку, но продолжал удерживать Анну. Даже через ткань рукава она чувствовала, какая горячая у него рука. Анна нервно сглотнула слюну и повернулась к нему лицом. И невольно поразилась тем переменам, которые произошли в Йенсе. Его всегда сияющие здоровым блеском кудри висели вокруг лица неопрятными патлами, вместо элегантного костюма на нем было что-то мятое и не вполне чистое. Такое впечатление, что он уже не мылся несколько недель кряду, и ее обоняние подтвердило, что она права в своих догадках.

— Я… Меня ждет на улице моя опекунша, — растерянно прошептала она. — Пожалуйста, отпустите мою руку.

— Сейчас отпущу. Но только после того, как скажу, что я страшно скучал без вас. Надеюсь, я в полной мере доказал вам свою любовь и преданность. Так умоляю, скажите же мне, когда вы соизволите встретиться со мной?

— Я не стану с вами встречаться! — отрезала она.

— Тогда я буду преследовать вас здесь, в театре. Вы же понимаете, фрекен Ландвик, что ничто и никто не смогут помешать мне в этом, — крикнул он ей уже вдогонку, когда она торопливо открыла служебную дверь и с громким стуком захлопнула ее за собой.

И действительно, всю следующую неделю Йенс каждый день упорно караулил ее после репетиций на выходе из театра.