Сестра ветра

— Должен также сообщить вам, что вскоре я отбываю на воды в Баден-Баден. Я всегда отправляюсь туда летом. Здесь, в Лейпциге, в летнюю пору для меня слишком жарко, а я и так в последнее время сильно ослаб. А вы с мужем тоже, наверное, поедете к себе в Норвегию по завершении его учебы?

— Муж пока ничего не сообщал мне о планах на лето.

— А я вот уезжаю завтра утром. Так что, скорее всего, встретимся снова уже осенью, если все сложится благополучно.

— Очень на это надеюсь! — воскликнула Анна, поднимаясь вместе с ним из-за стола. Как бы ей хотелось в эту минуту выказать свою привязанность и самую искреннюю благодарность этому человеку не так дежурно, как того требуют хорошие манеры. Однако вслух она ограничилась стандартной фразой: — Я вам очень признательна, мой господин. Очень!

— О, не стоит благодарностей. Поверьте, фру Халворсен, заниматься с вами было одно удовольствие, — обронил герр Хогарт перед тем, как уйти.

Итак, герр Хогарт отбыл в свой Баден-Баден. А еще Анна заметила, что Йенс сильно изменился за последнее время. Опять перестал приходить домой к ужину, а когда изредка появлялся, то был весь на нервах. Метался по комнате, словно кот по раскаленной печке. Даже когда они занимались любовью, Анна чувствовала некий холодок, которым веяло от него.

— Что случилось? — не выдержала она однажды ночью. — Я же вижу, что-то у нас не так.

— Все в порядке, — резко ответил он, разжимая кольцо ее рук и откидываясь на спину. — Просто я очень устал, только и всего.

— Йенс! Любимый мой! Я слишком хорошо тебя знаю. Скажи мне правду, прошу тебя.

Какое-то время он лежал неподвижно, потом перевернулся на бок и посмотрел ей в лицо.

— Хорошо, скажу. У меня тут возникла одна проблема, и я не знаю, как ее решить.

— Что за проблема? Скажи мне, ради всех святых! Может, я чем сумею помочь?

— Думаю, тебе совсем не понравится все то, что я сейчас скажу.

— Тем более говори!

— Хорошо. Помнишь ту женщину, с которой я обедал тогда в ресторане?

— Ту баронессу? Ну как я могла забыть ее? — недовольно фыркнула в ответ Анна.

— Так вот, она приглашает меня на лето в Париж. У них с мужем есть свой замок во Франции, недалеко от Версаля. И там каждую неделю она проводит музыкальные вечера, на которые собираются все сливки от мира искусств. Вот она и хочет, чтобы на одном из таких вечеров я выступил со своими последними композициями. Разумеется, о подобной перспективе я даже не мог и мечтать. Баронесса фон Готфрид — очень влиятельная особа, и, как я уже говорил тебе, она с энтузиазмом покровительствует молодым талантам. Она рассказывала мне, что на одном из таких суаре у нее даже выступал сам маэстро Григ.

— Так в чем же дело? Конечно, надо ехать. И мы поедем. Не вижу тут никакой проблемы.

Из груди Йенса вырвался тихий стон.

— Анна, я не сказал тебе самого главного. Я не могу взять тебя с собой. В этом и есть вся проблема.

— Ах, так? Позволь спросить, почему не можешь?

— Потому что… — Йенс тяжко вздохнул. — Потому что баронесса фон Готфрид ничего не знает о твоем существовании. Я никогда не говорил ей о том, что женат. Если честно, боялся, что, узнав о том, что я женатый человек, она перестанет оказывать мне свое покровительство. К тому же, когда я познакомился с баронессой, у нас с тобой, ну ты помнишь… отношения были напряженными. Да и жили мы тогда словно брат с сестрой. Или хорошие друзья… Вот так все и вышло. Короче, она и понятия не имеет о твоем существовании.

— Так почему же ты сейчас не скажешь ей, что я все же существую? Что мешает? — холодно спросила Анна, вполне уловив скрытый смысл всего того, о чем только что поведал ей муж.

— Потому что… я боюсь. Да, Анна! Именно так. Твой Йенс боится. Боится того, что баронесса не захочет взять меня в Париж после того, как узнает, что я женат.

— То есть ты хочешь, чтобы баронесса считала тебя свободным человеком? Ибо только в этом случае она будет содействовать в продвижении твоей карьеры, да?

— Да, Анна, да! Боже, какой же я осел…

— Так оно и есть! — Анна невозмутимо глянула на мужа. А тот придвинул к себе подушку и зарылся в нее лицом. Ведет себя словно капризный ребенок, которого отчитывает мать, подумала Анна, глядя на Йенса.

— Прости меня, Анна! Прости… Я сам себя ненавижу. Но хоть у меня хватило смелости рассказать тебе все, как есть.

— И на какое время она приглашает тебя к себе?

— Только до конца лета. — Йенс тут же высунул голову из-под подушки. — Ты же понимаешь, я стараюсь ради нас обоих. Если моя карьера пойдет успешно, то я сумею заработать деньги. И мы сможем переехать куда-нибудь в более приличное место, и у тебя наконец появится свой дом, который ты уже давно заслужила.

«А ты в это время будешь купаться в лучах славы, которую, по твоему мнению, ты тоже заслужил», — подумала она с раздражением, но вслух сказала:

— Что ж, тогда поезжай.

— Правда? — Йенс недоверчиво глянул на жену. — Но почему ты отпускаешь меня?