Сестра ветра

— Хорст был виолончелистом, предпочел учиться в Париже, а не в Лейпциге, — продолжил свой рассказ Том, пока я листала книгу в поисках нужной страницы. — После учебы вернулся в Норвегию, почти всю жизнь играл в составе Филармонического оркестра Бергена. Чудесный был человек. Я его помню как очень активного и жизнерадостного старика, хотя, когда я родился, ему уже было девяносто два года. Собственно, он первым вложил в мои руки скрипку, едва мне исполнилось три года. Так, во всяком случае, мама рассказывала. А умер дедушка в возрасте ста одного года, не проболев за всю свою жизнь ни одного дня. Дай-то бог, чтобы я унаследовал его гены.

— А его дети?

— Хорст женился на Астрид, которая была на пятнадцать лет моложе. Всю свою жизнь они прожили здесь, во Фроскехасет. У них был сын, которого они назвали Йенсом, в честь дедушки. Впрочем, в семье его почему-то все звали Пипом.

— И что с ним стало? — спросила я, немного смутившись после того, как глянула на генеалогическое древо.

— Тяжелая история. Я бы даже сказал, душераздирающая. А вам, Алли, сегодня нездоровится. Быть может, отложим наш разговор на эту тему до другого раза, как думаете?

— Никакого другого раза! — твердо отрезала я.

— Ладно. Тогда слушайте. Йенс-младший тоже был талантливым музыкантом и отправился учиться в Лейпциг, как когда-то, много лет тому назад, и его дед. Но на дворе был уже 1936 год, и мир сильно поменялся…

Пип

Лейпциг, Германия

Ноябрь 1936 года

38

Йенс Хорст Халворсен, более известный как Пип, прозвище, которое ему дали родные, когда он был еще в утробе матери, не спеша шел по улице в направлении величественного здания из светлого камня, в котором размещалась Лейпцигская консерватория. Утром должен состояться мастер-класс для студентов, который будет проводить сам Герман Абендрот, прославленный дирижер, руководитель Лейпцигского оркестра Гевендхауза. Пип пребывал в радостном предвкушении предстоящего события. Два с половиной года тому назад он приехал в Лейпциг, оставив родной город, провинциальный Берген, с его очень замкнутым и сравнительно небольшим музыкальным мирком. А здесь перед Пипом открылся совершенно иной мир, полный самых разных творческих и личных контактов.

Вместо — да! — красивой, но, на слух Пипа, немного старомодной музыки Грига, Шумана, Брамса, которую он постоянно, с самого раннего детства, слушал вместе со своим отцом Хорстом, в стенах консерватории Пип очень скоро приобщился к музыке своих современников, композиторов, которые продолжали творить и сегодня. Особенно его увлекал Рахманинов. Два года тому назад в Америке впервые прозвучала его виртуозная Рапсодия на тему Паганини, сразу же ставшая одним из самых любимых произведений Пипа. Музыка Рахманинова даже вдохновила его начать писать собственную музыку. И вот сейчас, неспешно вышагивая по широким улицам Лейпцига, Пип негромко насвистывал под нос мелодию своей будущей пьесы. Занятия композицией, игра на фортепьяно не только разбудили его творческое воображение, но и приобщили к современным музыкальным идеям. Наряду с восхищавшей его музыкой Рахманинова Пип, как говорится, «запал» и на «Весну священную» Стравинского, дерзкую, ультрасовременную музыку, будоражащую воображение и вызывающую ожесточенные споры. Хотя премьера «Весны священной» состоялась в Париже в 1913 году, но и сегодня, спустя более двадцати лет, его отец, талантливый, высококвалифицированный виолончелист, клеймил музыку Стравинского, называл ее не иначе как «непристойной» и «бесстыдной».

Пип шел и не переставал думать еще об одной любви всей его жизни, о своей ненаглядной Карин. Она стала для него самой настоящей музой, вдохновляющей на постоянное самоусовершенствование. Когда-нибудь он напишет концерт и посвятит его ей.

Они познакомились на концерте в зале Гевендхауз холодным октябрьским вечером год тому назад. Пип только-только приступил к занятиям на втором курсе консерватории, а Карин была первокурсницей. В фойе, в ожидании того момента, когда они смогут занять свои места в последних рядах партера, Карин случайно обронила на пол шерстяную перчатку. Пип поднял ее и отдал владелице. В этот миг их глаза встретились, и с тех самых пор они неразлучны.