Сестра ветра

— Я же куда-то ее припрятал… на всякий случай… чтобы никто не украл, — пробормотал он, опускаясь на колени, чтобы обозреть пространство под роялем. — Ага! — торжествующе воскликнул он, приподняв крышку великолепного концертного рояля марки «Блютнер». — Вот же она! — Он нырнул внутрь и извлек из рояля огромную стопку нотных листов. Схватил ноты и швырнул их мне на колени, которые тут же согнулись под тяжестью бумаги. — Как видишь, все сделано.

Я глянула на ноты. Вот отдельно сложенные в пластиковый файл ноты фортепьянной партии. Затем партия флейты, следом партии скрипок и тимпана, как он когда-то и рассказывал мне, мысленно представляя всю оркестровку концерта. Я переворачивала папку за папкой, вполне осознавая, что вижу перед собой безупречно выполненную работу по оркестровке всего произведения. Когда я наконец добралась до духовых и медных, то уже сбилась со счета, для какого же количества инструментов были прописаны партии. Я оторвала взгляд от нот и глянула на Феликса с нескрываемым восхищением, все еще отказываясь поверить в то, что человек может успеть так много за столь короткий срок, но он лишь самодовольно усмехнулся в ответ.

— Если бы ты, моя вновь обретенная дражайшая дочь, была знакома со мной подольше, то наверняка знала бы, что я всегда принимаю все вызовы, так или иначе связанные с музыкой. Тем более такой важный, как тот, что предложила мне ты.

— Но…

Я невольно перевела взгляд на батарею бутылок из-под виски, стоявших на столике прямо передо мной.

— Ах, это… Но я же тебе говорил, или ты уже забыла? На пьяную голову мне всегда работается лучше. Печально, но факт. В любом случае работа сделана. Можешь забирать партитуру и отвозить моему драгоценному сыну для вынесения окончательного вердикта. Лично я считаю, что мы с моим отцом на пару сотворили просто гениальное произведение.

— Не берусь судить о качестве, — осторожно начала я. — Не такой уж я специалист по части оркестровки. Но объем проделанной работы действительно впечатляет. Как по мне, так ты действительно сотворил чудо. Особенно с учетом того, что времени у тебя было в обрез.

— Вот я и работал день и ночь, моя дорогая. Именно так! День и ночь! А теперь выметайся!

— Уже?

— Да, умираю, хочу спать. Хочу наконец отоспаться за те три недели, что прошли с момента твоего последнего приезда сюда. Ведь все эти дни я провел практически без сна.

— Хорошо, — не стала я сильно артачиться, поднимаясь с дивана и прижимая к груди тяжеленную стопку нот.

— Сообщишь мне окончательное решение, да?

— Обязательно сообщу.

— Да, и вот еще что! Скажи Тому, что есть один фрагмент, в котором я пока еще не до конца уверен. Третий такт во второй части концерта, там, где вместе с гобоем вступают и валторны. Наверное, это все же перебор. Прощай, Алли.

С этими словами Феликс с силой захлопнул за мной дверь, едва я ступила на крыльцо.

* * *

— Что это? — первым делом поинтересовался у меня Том, явившись домой ближе к вечеру после сбора труппы в театре и едва завидев стопку нот, аккуратно сложенных на журнальном столике в гостиной.

— Это? — небрежно бросила я. — Готовая оркестровка «Героического концерта». Чашечку кофе?

— Пожалуйста, — машинально бросил он в ответ и тут наконец до него дошел смысл того, что я только что сообщила ему. Он уставился на стопку с несколько ошалелым видом.

Я не торопясь отправилась на кухню, налила кофе и вернулась назад, в гостиную, застав Тома, всецело погруженного в изучение партитуры. Он лихорадочно переворачивал страницу за страницей, как и я сама совсем недавно в доме Феликса.

— Как? Когда? Кто?

— Феликс. За последние три недели.

— Шутишь? Издеваешься надо мной? — вскричал он на пределе своих голосовых возможностей.

— Вовсе не шучу! — моментально надулась я от собственной важности, наслаждаясь тем эффектом, который произвела на брата.

— Да, конечно. Понятно. — Он слегка откашлялся, понизив голос на целую октаву. — Пока еще трудно судить о качестве, но…

Я наблюдала за тем, как Том начал мурлыкать про себя партию гобоя, потом перешел к скрипкам и к тимпану. После чего издал восхищенный смешок.

— Великолепно! Мне все это очень нравится.

— Ты не злишься на меня?

— Об этом я сообщу тебе позднее. — Брат поднял на меня глаза, и я прочитала в них нескрываемое уважение. А еще — радостное возбуждение, переходящее в ликование. — На первый взгляд объем проделанной Феликсом работы кажется немыслимым. К черту кофе! Сейчас же еду к Дэвиду Стюарту. Надо успеть перехватить его, пока он не уехал из театра. Покажу ему партитуру. Думаю, он будет сражен наповал. Впрочем, как и все мы.

Я помогла Тому собрать нотные листы и проводила его до дверей, пожелав удачи. Сама я тоже пребывала в состоянии полнейшей эйфории.

— Пип! — прошептала я, стоя на крыльце и глядя на звезды, уже вспыхнувшие в небе. — Все же премьера твоего «Героического концерта» наконец-то состоится.

* * *