Сестра ветра

Но Август не слушал ее, размахнувшись, метнул фэйри, и тот, прочертив в воздухе синюю дугу, обрушился в заросли высокой травы.

– Ты совсем озверел?!

– Они живучие, – отмахнулся Август. – Я понял, что для тебя обещание не пустой звук, но обещание, данное ему, можешь считать выполненным. Отсюда прекрасно дойдет до своего озера и вернет себе крылья. А тебе пока лучше не летать. Так что и на озеро это идти без надобности.

Аэлло возмущенно замолчала и молчала, пока солнце не начало клониться к закату. Не отвечала ни на один из вопросов Августа. Впрочем, ему было интересно лишь удобно ли ей, и не голодна ли.

Обернулась – и не смогла сдержать слез.

Вожделенный хребет с близкой, в несколько перелетов, Радужной горой, отдаляется от нее с каждым шагом, а она не может ничего поделать! Помотала головой, чтобы высушить злые слезы. Прядь волос попала в рот, и она принялась отплевываться, но не так-то просто это оказалось, сзади подул ветер и только хуже стало.

Август заметил неудобство Аэлло, и, остановив лошадь, протянул руку, чтобы помочь. Аэлло гневно свистнула и шарахнулась от его ладони, так что чуть не упала с лошади, Август вовремя схватил ее за ногу и вернул в седло.

Сердито выплюнула обслюнявленный локон и порадовалась тому, что Август поднял к лицу рукав, и вытерся.

Зло проговорила:

– Ты все время будешь держать меня связанной?

Тот в ответ пожал плечами.

– А мне все время и не надо. Сама сказала – если ночью не попадешь к своей горе, домой можно не возвращаться.

– Да мало ли, что я сказала! Болван! Отпусти сейчас же!

– Не отпущу. Ты не гарпия, ты себе враг какой-то. Сама не знаешь, чего хочешь. Наворотишь делов. Но теперь точно конец. Хватит уже, я сказал.

– Да кто ты такой?

– Я – человек. И твой будущий муж.

Аэлло подумала, что в другом случае она расхохоталась бы, и хохотала бы долго и с удовольствием, но сейчас у нее даже дыхание перехватило от злости.

– Ты с ума сошел! Я никогда не дам согласия.

– Посмотрим.

Еще через два перелета начался давешний лес. Они вошли в него по дороге, и на обочине Аэлло увидела какие-то тряпки, обрывки, шевелящиеся от тихого дыхания ветра, овощные очистки, словом, мусор, оставленный недавно проехавшими. Уныло скользнула взглядом по кучкам мусора, а потом осенило:

– Люди! Ты собираешься везти меня к людям! Меня освободят.

Август поднял на нее отсутствующий взгляд, нахмурил брови, и видно стало, как усиленно он обдумывает ее слова.

– Вряд ли, – наконец, сказал он. – Сама видела, как у нас относятся к чужакам.

Аэлло даже застонала от обиды и досады. И больше всего – от беспощадной правоты этих слов.

– Август, ты что, не понимаешь? Это же подло!

– В любви и на войне все средства хороши.

– Какой любви, Август? Я никогда не полюблю тебя!

Август дернулся, как от удара. Когда с дрекавцами и бааваншами бился, не дергался, а сейчас дернулся.

– Полюбишь, – сказал он уверенно. – Все люди так женятся.

– Но я не человек!

– Человек, только с крыльями.

Аэлло с трудом подавила слезы. Как же так! Время на исходе, и вот, когда она уже мысленно праздновала победу и носилась с ветром наперегонки, прижимая к груди Талисман, все оказалось зря! Радужная гора отдаляется от нее, все дальше и дальше.

Она оглянулась.

– Думаешь, фэйри вернется? – спросил Август. – Такие как он не возвращаются. Он предатель, и думает только о себе. Впрочем, ему нас не догнать.

Август оперся о твердый выступ за спиной Аэлло, поставил ногу в стремя, и вскочил в седло. Обняв Аэлло мощными руками, цокнул языком, и пустил лошадь галопом.

Ехали с перерывами – Август жалел кобылу, которая вмиг покрывалась мылом и принималась дрожать. Ни на какие вопросы Августа Аэлло не отвечала, и попытки завести разговор не поддерживала. Впрочем, он не настаивал.

Когда солнце скрылось за темными верхушками деревьев, окрасив напоследок небо розовыми и оранжевыми полосами, Август решил устроиться на ночлег.

Подхватив Аэлло за талию, снял ее с лошади, и, понимая, что вряд ли она устоит на ногах, осторожно усадил у дерева, где ранее разложил шерстяной плащ. Аэлло не стала благодарить за заботу, и даже отвернулась, чтобы не видеть близко его лицо.

Август ничуть не обиделся и принялся, напевая, возиться с лошадью, разжигать костер. На Аэлло лишь изредка бросал взгляды из-подо лба, но беседу больше не заводил, видно понял, что бесполезно.

Связанные сзади запястья давно онемели, крылья все сильнее колет иголками, растущие перья беспощадно чешутся. Аэлло многое отдала бы за возможность расправить крылья, растереть руки, сделать хоть пару шагов по твердой земле, но решила, что просить не будет. Ни о чем.

Чтобы хоть немного разогнать кровь, она принялась сгибать и разгибать пальцы, стараясь не морщиться, и когда ладони ощутили легкое касание, сначала подумала, что это мурашки пошли от застоя крови, а может, и муравьи какие-нибудь.

– Тише, Аэлло, – раздался знакомый свистящий шепот. – Еще немного, и я развяжу веревки. Взлететь сможешь?

Аэлло замерла, боясь спугнуть удачу. Август наклонился над сложенными ветками, принялся дуть на пучок соломы, который никак не желал заниматься огнем. Так ему и надо!