Читаем Сестрёнка Месть полностью

Вокруг Моску, столицы Империи Русси, расположено три авиодрома. Моску-19 – самый крупный из них. Да и вообще в мире. Хотя, конечно, ханаатцы считают, что самый большой в мире это их «Чи Кентский Международный Авиапорт». Но что с них взять, известно, что все ханаатцы жертвы патриотической пропаганды.

Небо авиадрома пестрело от аэронефов и дирижаблей. Между ними, комариной дрожью, вились бес-пилоты. Сосчитать количество причальных мачт нереально, они как деревья в лесу. В редкие дни, когда пелена облаков не скрывала солнце, Моску-19 всё равно оставался в тени от воздушных кораблей.

Родные очертания «Сестрёнки Месть» я различил среди сотен других аэронефов. Подхватив рюкзак, я дёрнул Димона за рукав:

– Двинули. Причалка номер двадцать три. Видишь, аэронеф с жёлтой оболочкой?

Дмитрий снял солнечные очки, которые ему не шли. Как и дурацкие усики, из которых он мечтал вырастить бороду:

– Офигеть, какой красивый.

Я побежал к причальной мачте. Заприметил отца, выходящего из лифта причалки. В уголках моих глаз скопились слёзы, быстро сохнущие на ветру.

Димон спешил за мной:

– Не верится, что вашему кораблику сорок лет! Как новый.

– Я сам только на фотках видел. Нехило папаша его прокачал.

Отец бросился навстречу и обнял меня. В отличие от меня он не прятал слёзы:

– Бориска! Возмужал, настоящий капитан. А ведь год прошёл всего. Эх, время летит с нарушением скоростного режима.

– Знакомься, отец, это Дмитрий Тюрго, мой товарищ по академии. Мы вместе закончили первый курс.

– А-а-а, будущий старпом на «Сестрёнке»? Евгений.

Отец и Димон обменялись рукопожатиями, а я отметил их схожесть: оба какие-то вялые, ленивые. Ничего, я им покажу настоящую флотскую жизнь.

Набрав побольше воздуха, хотел гаркнуть, как нас учили: «Всем на борт!», но дверь лифта причалки раздвинулась:

– Тьфу-ты ну-ты, мусье Сопляк! Ишь ты, надулси, как аэростат заграждения. Выдыхай, выдыхай. Меня не испужаишь.

Лев Николаевич был облачён в тёмно-синий комбинезон с жёлтым кругом на груди и силуэтом «Сестрёнки Месть». Хрыч хлопнул меня по плечу:

– Не куксись, тьфу-ты ну-ты. Как напялишь свою капитанскую фуражку, так и буду субординацию тебе говорить.

– Надо было его за борт выбросить, – повернулся я к отцу. – Зря тебя не послушал.

– Терпи, гипер-маркиз-капитан. У меня контракт ещё на год, – захохотал Лев Николаевич.

Отец пропустил меня и Димона к лифту причальной мачты:

– Как там правильно говорят: «Все на борт?»

2

Чудеса начались в коридоре: он стал шире и приобрёл безопасные закруглённые углы. Теперь можно безопасно кувыркаться даже при падении в штопор. Освещался он яркими лампами с узорчатыми плафонами. На полу – ковровая дорожка. Димон присел и потрогал ворс. Я тоже хотел, но удержался.

Отец отодвинул дверь в одну пассажирскую каюту: вместо скрипучего старья там новая мебель и округлые шкафы, встроенные в стену. И в каждой каюте – широкие иллюминаторы, вместо мутных дырочек, забитых фанерой, которые были раньше.

– Тьфу-ты, Женька, чего ты пацанёнку мебеля показываешь? – просипел Лев Николаевич. – Главное кажи, давай.

Дед потянул меня в левобортный моторный отсек:

– Вот, обер-мусье-сверхкапитан, зырьте!

Но мне не надо было показывать, куда зырить: вместо родного движка с горелыми газотурбинами сорокалетней давности, гудел под обтекаемым блестящим кожухом мотор с эмблемой «Бамако».

– Ох, ё…, – воскликнул Димон. – Двухтурбинный АБ-4000 с паровакуумной форсажной камерой. Разработан для малых сторожевых дирижаблей военного флота. Корпус движка сделан из сплава с применением материалов из Неудоби.

– А то, – отец подмигнул мне. – Наш аэронеф натянет в гонках любой дирижабль.

– Ну, кроме тех, которые используют ионную тягу, – важно возразил Димон.

– А разве такие есть? – удивился отец. – Впервые слышу.

– Скоро будут, – ответил Димон. – Одна из заимствованных у Австралии технологий. Лет через десять всё на таких движках будет, даже малые бес-пилоты.

– А, ну раз так, то у нас есть десять лет, чтобы наслаждаться этим архаичным движком.

Димон, который лучше всех моих сокурсников разбирался в моторах и типах воздушных судов, продолжал:

– АБ-4000 и через десять лет будет быстрым, ведь он работает на бланспирите. Его не на всяком аэродроме заправляют. А при форсаже расход вообще по литру на километр.

– Ну, можно самим бодяжить диметан с биодизом, – сказал отец. – Но тут я согласен, что перемудрил, надо было движок попроще.

– Тьфу-ты ну-ты, зато как он ходит, детишки мои. Как он ходит! Как танцовщица, – Лев Николаевич затряс лепестками белых волос, словно в припадке.

Димон снял со стены разводной ключ и открутил болты кожуха, прикрывающего мотор. Я и Лев Николаевич отодвинули кожух в сторону. Моторный отсек тут же заполнил шум турбин, а нас обволок жар работающего мотора.

– Хочу проверить теплообмен, – крикнул мне Димон. – Такие движки оснащены дополнительной системой пассивного охлаждения. Даже если просто убрать кожух, должен начаться перегрев.

Я инстинктивно отступил на шаг – верхние части турбин вращались прямо у меня под ногами, обдавая волнами жара.

Перейти на страницу:

Похожие книги