Сестричка

А еще спасали письма. Их писали и получали почти каждый день. Читали друг другу, не стесняясь и не задумываясь о том, что весточки из дома могут быть кому-то не интересны. Недавно Лиза нашла у родителей свои письма тех лет, перечитала, всплакнула и с удивлением отметила, как изменялся их тон. Тогда, в школе, она этого не замечала. А сейчас картина вживания вырисовывалась крупными светлыми мазками. Экскурсии, история народа, новый язык, литература и несносная математика перемешивались на тетрадных листочках яркими красками детских эмоций с поездками к родным, подработкой на уборке квартир, вечерами и спектаклями к праздникам в школе и многим другим. Насколько быстро формировалось отношение ко всему и всем, настолько же быстро оно изменялось. «Положительное» становилось «отрицательным», «доброе» – «злым», и наоборот. Но главное прорисовывалось в другом. Тоненькой кисточкой жизни выписывалась важная черта характера – самостоятельность. Обо всем нужно было думать самой и принимать решения. Лиза проросла нежным красивым цветком с крепким молодым стебельком на палитре ее школьных лет…

Тамаре становилось хуже. Давление падало. Дышала с трудом. Кислородная маска не помогала. Вызвали заведующего отделением. Началось сильное кровотечение. Решили повторно оперировать. Но прежде необходимо было сделать переливание крови. У Тамары оказалась вторая отрицательная. В банке крови этой группы было недостаточно. Некоторое замешательство повисло в воздухе.

Лиза была настолько взволнована, что совсем забыла о своей группе. Она полностью совпадала с Тамариной.

Быстро взяли кровь у Лизы и отправили на проверку в лабораторию. Через короткое время Тамара получила новую струйку жизни. Её забрали в операционную.

На тумбочке остался лежать личный жетон солдатки. Лиза взяла в руки железную пластиночку и вспомнила свою армейскую жизнь. Еще в школе она приняла решение идти в армию. Ей нравилась форма. Стройные фигурки израильских солдаток восхищали её. Правда, выпускницы религиозной школы проходили альтернативную службу. Это немного смущало. Но желание было настолько велико, что заставляло нарушить незыблемые устои. Директор не сомневался, что и этот выпуск ничем не будет отличаться от прежних. Но все оказалось не так. Шесть учениц во главе с Лизой изъявили желание служить в боевых частях. Он вызвал девочек на беседу и спросил в недоумении:

– Почему вы нарушаете традицию?

Девчонки молчали, опустив голову. Лиза шагнула вперед и сказала:

– Мы хотим быть такими же, как и большинство солдаток страны.

Она смотрела прямо в глаза директору школы. Он вышел из-за стола, подошел к непокорным ученицам и тихо сказал:

– Да благословит вас Б-г!

В боевые части девчонок не взяли по разным причинам. Каждой предложили окончить армейские курсы. Кто-то попал в авиацию, а кто-то стал воспитателем молодых солдат. Другие изучали компьютерное обеспечение в различных родах войск. Лиза окончила курс помощников зубного врача и почти два года прослужила в военном госпитале.

Многие девочки по-прежнему оставались солдатками-одиночками. Лизе повезло. Перед самым уходом в армию родители с сестрой и племянницей репатриировались в Израиль. Она могла приезжать домой, видеть родных, кушать мамину еду и привозить с собой подружек на выходные. Какое это было счастье после трех лет самостоятельной жизни в общежитии школы!.. А Тамара…

Операция еще продолжалась. В комнату для ожидания перед операционной вбежали сослуживцы Тамары. Они были напуганы, но очень сдержаны. Расположившись прямо на полу, через каждые пять минут спрашивали, чем могут быть полезны. Не получив никаких ответов, продолжали упорно ожидать новостей. Солдат призывали быть терпеливыми. Но их терпение, сжимая кулаки, сливалось с ненавистью. Нет, не сливалось, а тонуло в ней. Каждый из них мог оказаться на месте Тамары. Каждый из них ощущал в себе осколки того шального снаряда, выпущенного убийцами наугад. Разница была только в том, что Тамара сейчас умирает под скальпелем хирургов, а они пронесут не в теле, а в памяти эти осколки через всю жизнь…

Лиза не раз видела, как в больницу привозили раненых ребят и девчонок. Они страдали от боли и радовались новой возможности жить. Забывали о своих бинтах, синяках, медленно заживающих ранах и заигрывали друг перед другом. Из них боль нитями вытягивала жизнь, а они эти нити свивали в единый канат воли и вытаскивали себя на поверхность бытия. Врачи и медсестры помогали им в этом.

Еще в армии Лиза решила пойти учится в университет на профессиональную медицинскую сестру. Четыре года учебы в Тель-Авивском университете и три года в Бэер-Шевском пролетели быстро. Она получила первую и вторую степени, вышла замуж, родила девочку и приступила к любимой работе. Могла ли Лиза представить той темной ночью в разбитой комнате общежития в свой первый израильский день, что так лихо сможет распорядиться жизнью?