Сестрички не промах

— Есть, — ответила Мышильда, а Настасья Филипповна, улыбаясь и озорно на нас поглядывая, поздоровалась и спросила:

— Мой-то у вас?

Мы переглянулись, потому что с половиной Иваныча до сего момента не были знакомы.

— Простите, вы кого спрашиваете? — поинтересовалась я, чувствуя, что и в самом деле могу упасть в обморок.

— Иваныча, участкового нашего. Я его жена.

— Очень приятно, — брякнула Мышильда, а Максим подвинул даме стул.

— Присаживайтесь, — пролепетала я. Настасья Филипповна, все еще улыбаясь, ответила:

— Спасибо, времени нет. В театр собрались. Иванычу билеты дали, на оперетту. Где он?

— Ушел, — ответила я и вздохнула.

— Куда? — не поняла супруга участкового и стала гневаться:

— Куда ж его черти уволокли? Ведь русским же языком говорила… Давно ушел?

— Давно, — сознались мы. Она задумалась и плечами пожала:

— Сказал, до вас дойдет, спросит, как супруг ваш, и сразу домой… А супруг-то нашелся?

— Нет, — ответила я.

— А хозяин где? — нахмурилась Настасья Филипповна, не обнаружив такового за столом.

— Тоже пропал, — брякнула Мышильда, вытаращив глаза. — И ваш следом… то есть он пошел на пустырь, и мы за ним, а там уже никого…

Женщина начала бледнеть и села на стул.

Следующие два часа мы метались по улице в поисках участкового. Следует сказать, что проживал он неподалеку, на этой же улице, в доме номер сорок три, и вскоре поиски приняли общенародный характер. Искали и стар и млад, больше, конечно, млад, создавая много шума и неожиданно выскакивая из-под ног. К поискам подключили всех дворняг в округе и одного добермана, который во всеобщей суматохе так разволновался, что залез под чужое крыльцо и громко выл.

Кто-то вспомнил, что Олимпиада Самсоновна, бывшая актриса местного театра, проживающая в доме номер пятьдесят, хорошо гадает на кофейной гуще и может указать, где лежит пропавшая вещь. Мы кинулись в пятидесятый дом. Хозяйка сидела в кресле и раскладывала пасьянс. Взглянув на нее, я поняла, что она вполне могла знать моего прадеда Дормидонта, и уж совсем было собралась спросить ее об этом, но тут вмешалась Мышильда и напомнила, что мы здесь не просто так, а по делу. Помочь Олимпиада Самсоновна не отказалась, но кофе у нее был только растворимый, как, впрочем, и у нас, и у девяти ближайших соседей. С гущей ничего не вышло, но, чтобы не отпускать нас просто так, с пустыми руками, Олимпиада Самсоновна погадала на картах и пообещала мне дальнюю дорогу, казенный дом и бубнового короля в придачу.

Все испортила сестрица, истолковав гадание по-своему:

— Будет нам дорога в КПЗ и душка-следователь…

— За что? — перепугалась я.

— Так ни за что и будет.

Жена Иваныча безутешно рыдала на соседском крыльце, доберман все еще выл, а никто из троих пропавших так и не появился. Кто-то догадался позвонить в милицию, но там к исчезновению людей, в том числе к пропаже участкового, отнеслись без должного уважения и посоветовали ждать — авось и вернутся. Востроносая бабка Анна, бывшая хозяйка троюродного, утешая Настасью Филипповну, к случаю вспомнила, как пропал Митька Хорев. Его тоже долго искали, а обнаружили, когда сошел снег. Мышильда рассвирепела и грозно рыкнула:

— Где сейчас снег?

— Так выпадет, — съязвила бабка, — а потом растает. Помяните мое слово, тогда и найдем.

К этому моменту Настасья Филипповна уже лежала на ступеньках без чувств. Бабка взвизгнула:

— Ох, сердешная… — И добавила с глубоким удовлетворением:

— Как переживает…

— Идем ход искать, — решительно заявила сестрица. — У меня предчувствие, что все в него упирается. Трава успела уже подсохнуть.

Максим ее поддержал — и насчет «упирается», и насчет травы, — и мы пошли.

На первый взгляд фундамент выглядел как обычно, и все-таки чувствовалось в нем что-то зловещее.

— Звук шел отсюда, — сам с собой разговаривал Макс, развернувший бурную деятельность. — А когда я посветил фонарем, он, должно быть, побежал сюда. Значит, в этой стене.

Стена казалась монолитной. Где тут может быть потайная дверь, просто в голову не лезло. Мы прощупали каждый камень по несколько раз и уже начали нервничать.

— Но ведь где-то он есть, раз вредитель ходит, — бушевала Мышильда. Именно ее гневу мы и были обязаны своей находкой. Сестрица заехала по стене пяткой и взвыла, а потом наклонилась посмотреть, во что ее угораздило влететь этой самой пяткой, и заметила металлический штырь. Он торчал между двух камней у самой земли и был почти не виден, но сестрица его нашла и стала дергать во все стороны. После чего раздался долгожданный скрежет и отодвинулась часть фундамента, образовав небольшой лаз. Максим сунул туда голову и заявил:

— Темно. У кого-нибудь есть спички?

— Фонарь есть, — вспомнила я и бросилась к подземному ходу, где мы обнаружили мумию. Наш рюкзак все еще находился там, если, конечно, Сашка не свистнул его вместе с покойником. Правда, Макс сказал, что не свистнул, и я побежала. Конечно, про ступеньку вспомнила в последний момент, когда начала грациозно оседать на пол, но изловчилась удержаться на ногах и ничего не сломала.