Сестрёнки

Ботинки чуточку жмут, охотнее всего она их бы сняла, но Краков город культурный. Здесь никто босиком не ходит. Опять же, климат не совсем подходящий…

Три частные школы. Первая выглядит совсем не ахти. Грязный фасад, граффити, это сразу же говорит о полном отсутствии дисциплины. Типичная «камера хранения», созданная для разгильдяев, которым посчастливилось иметь богатых папиков… Вторая выглядит получше. Сейчас перемена, и ученики забавляются тем, что плюют в окна. Отпадает. Фасад не красили уже достаточно давно, но на каникулах его старательно почистили щетками и водой. Солнце смеется в отлично вымытых стеклах. Уроки как раз закончились. Из здания высыпают группки девчонок. Сразу же за ними выходит и учительница. Одета она скромно, зато с умелой и подчеркнутой элегантностью. Забавно, на голове у нее странная прическа, закрепленная несколькими деревянными шпильками.

Ее тут же окружают девочки. Задают ей какие-то вопросы; женщина отгоняет их, но без злости, с улыбкой. Самым настырным бросает несколько слов. Из школы выходит еще одна женщина, возможно, чуточку моложе первой, с толстой русой косой. В руках у нее плетеная корзина, такие носят на пикники. Корзинка солидно загружена. Вместе они направляются к остановке. Моника провожает их взглядом. Девчонки бегут за учительницами, вновь пытаются что-то спрашивать — пьяные счастьем, молодостью, они пылают радостью встречи.

Выбор сделан. А теперь нужно спланировать стратегию действий. Как попасть вовнутрь? Как правило, лобовая атака — это наилучший выход. Тогда — вперед!

₪ ₪ ₪

Где-то на окраине Кракова, рядом с петлей для разворота одного из автобусных маршрутов находится обширный луг. В среду, когда школьный звонок известил о конце работы, можно устроить себе пикник. Подстилка, корзинка с завернутым в серебристую алюминиевую фольгу жареным цыпленком, бутылка грузинского вина «алазни», к вину лепешки мчдали[34] из единственного в Кракове грузинского ресторана. Понятное дело, скатерть, украинская, вручную вышитая крестиком. Две девушки в длинных светлых юбках и широкополых шляпах выглядят так, словно только что сбежали с киносъемки.

— А почему ты, собственно, так никогда и не вышла замуж? — спрашивает Катаржина.

— В первый раз все пошло не самым лучшим образом, — воспоминания докучают словно заноза. Разделанный словно свинья бывший супруг, и капля густой крови, стекающая по клинку сабли… — Потом были планы, но два раза они гибли во время войн…

- Три, ну хорошо — две попытки на четыреста лет, это немного, — тихо размышляет кузинка.

— Сложно найти кого-нибудь подходящего, — пожимает плечами «родственница».

Луг принадлежит расположенному неподалеку конному заводу. Животных привели сюда утром, сейчас они пасутся, привязанные к столбикам. Станислава умело разжигает самовар. Этот немного похож на те первые, с которыми она столкнулась в Петербурге. Хотя, естественно, этот наполовину моложе. Ее ладонь, держащая длинную, «каминную» спичку отражается в отполированном латунном корпусе.

— Меня выгнали с работы[35], - вздыхает Катаржина. — Это нам серьезно затруднит поиски.

— Только лишь затруднит?

— Я могу залогиниться снаружи, в качестве гостя, — поясняет «родственница». — Для этого я разработала себе несколько фальшивых личностей. Вот только системы базы никак не соединены с Сетью…

— Понятно, — кивает Станислава.

На самом деле она не понимает. Вся эта информатика кажется ей странной, непонятной и опасной. Вообще-то, она даже купила себе мощный компьютер, даже научилась находить в Интернете стихи любимых поэтов, но уже амхарский шрифт пришлось устанавливать кузинке.

— Нужно подумать, что станем делать, если алхимика уже нет в живых, — Катаржина с любопытством разглядывает дымящий самовар.

— Можно будет поискать другого, — лениво потягивается Станислава. — Или плюнуть на все и отказаться от дальнейшего продления жизни.

— Тебе легко говорить… Ты, наверное, уже и устала…

— С чего это ты взяла, — усмехается «родственница».

Через луг идет светловолосый парень. Сам он посещает гимназию, после уроков работает на заводе и может сколько угодно ездить верхом. Сейчас он пришел перевести тех лошадей, которые пасутся на лугу дальше всех. При виде дымящегося самовара и двух молодых женщин, он удивленно протирает глаза. Но тут же отправляется дальше.

Пар в самоваре начинает петь. Заварка из чайничка, краник, кипяток.

Катаржина отпивает глоточек.

— А что это за смесь? — изумленно спрашивает она.

— Из Молдавии привезли, — поясняет ей кузинка. — Эндемическая разновидность, растет только в некоторых долинах[36]. Когда-то его подавали при султанском дворе, сейчас же потребление радикально демократизировалось.

Гимназист возвращается на огороженную ферму. Проходя по тропинке, он еще раз поглядел на девушек и тихонько вздохнул. В его голове родились странные мысли. Тоска по эпохе, которую ему познать никогда не будет дано. Тоска по временам, когда такой стиль одежды и такой способ проводить свободное время ничем необычным не был.