Сестрёнки

Бронзовый кубок помещен на деревянное основание и заполнен пропитанной спиртом паклей. Алхимик зажигает содержимое. Он становится лицом к востоку, рисует в воздухе звезду Давида, цитирует по-еврейски фрагмент из Сефер Ецира[148]. Теперь очередь Станиславы. Она произносит двенадцать сфирот[149]. Сендзивой очерчивает вокруг себя шесть кругов, в соответствии с движением часовых стрелок. Он подает чашу девушке. Та делает шесть оборотов против часовой стрелки. Окружность — это самая совершенная из математических фигур. Огонь выжжет злые мысли и десятки отрицательных энергий, о которых так любят упоминать биоэнерготерапевты.

Катаржина была приготовлена к тому, что деяние начнут с разжигания атанатора (алхимической печи), но несколько разочаровалась. Небольшая газовая горелка, на которую был поставлен наполненный пеплом тазик. В пепел алхимик помещает стеклянную реторту.

— Магний, — командует он.

Стася берет со стола баночку с металлическими стружками. Очень умело она «лепит» из них как бы сосульки, заворачивает каждую в бумажную тряпицу и с поклоном подает мастеру. Алхимик размещает их в реторте, после чего заливает густой субстанцией из очередной банки. Он зажигает горелку.

— Теперь придется немного подождать, — обращается он к зрителям.

Сендзивой отходит от стола. Из шейки резервуара поднимается струйка пара. Станислава приносит из кухни самую обычную скороварку, умело выворачивает предохранительный клапан и вставляет на его место медную трубку.

Алхимик присматривается к густой массе.

— Выделяется масло, — спокойно сообщает он. — Уже недолго, — он вынимает из кармана небольшие песочные часы и ставит на стол. Песок пропитан фосфором, в темноте на дне половинки часов растет небольшая, светящаяся кучка.

Наконец высыпалась последняя песчинка. Мастер гасит огонь. Масса начинает остывать. Станислава приносит из кухни два ведра с водой. Одно подвешивает к потолку, второе ставит на полу. Еще она подготавливает несколько метров пластиковых трубок, купленных в магазине автомобильных запчастей. В глазах алхимика отблеск камина зажигает искорки.

Он осторожно вынимает реторту и переливает ее содержимое в скороварку.

— А ведь когда-то дистиллировать было гораздо сложнее, — обращается он к двум зрительницам.

— Знаю, — улыбается ему Моника. — Я же гнала палинку.

Крышка, две пары щипцов для химических опытов. Трубка, выходящая из скороварки, соединяется с холодильником. Дефлегматор[150] в данном случае не нужен. Сивушные масла отделять не будут, не самогонку же гонят…

Под скороваркой сильный огонь. У верхнего ведра в дно встроен затвор. Очередная трубка; вода, циркулируя вокруг внутренней спирали, будет охлаждать пары… Другая трубка отведет жидкость в ведро на полу. Очень эффективная система охлаждения, используемая в сараях, подвалах и повсюду там, где народ занимается производством вкусной, недорогой и незаконной при том самогонки…

Прошло где-то с час, пока масло в скороварке закипело. В стеклянную мензурку начинает стекать красноватая жидкость.

— Ликвор, — поясняет алхимик.

Треть полученной таким образом жидкости он вливает в банку. Последующие приготовления. Чуть ранее Станислава уже успела в фарфоровой ступке растереть немного золотых опилок в тонкую пыль[151].

— Унция золота, четыре унции меркурия, восемь унций серы, — командует алхимик.

Он вливает ртуть, мешает. Жидкий металл соединяется с золотом, образуя амальгаму… Теперь сера.

— А когда-то чистую ртуть получали, протирая ее через воловью шкуру, — вспоминает Станислава.

— К счастью, теперь это уже легче, — усмехается пан Михал.

Смесь он заливает в тигель, сам тигель ставит на горелку.

— Испарения ртути ядовиты, — замечает Катаржина.

— Таки да, — соглашается алхимик и отступает в тыл.

Масса постепенно выгорает. Через час на дне сосуда остается лишь немного толстого, белого пепла.

— Но ведь окись серы должна быть красной, — замечает бывшая сотрудница Бюро.

— Не пытайся применять к этому современные знания, — поучает ее Сендзивой. — Это может быть и сернистая ртуть. Сегодня ночью мы переступим границы обычной науки…

Он бросает пепел в посудину с длинной шейкой, заливает приготовленным ранее ликвором; вновь устанавливает в тазик с песком и ставит тот на огонь. По сторонам размещает четыре черных пирамидки — кусочки метеорита.

— Они родились далеко отсюда, — отвечает Сендзивой на незаданный вопрос. — Так что они представляют собой аномалию и серьезно влияют на наши судьбы. Благодаря их присутствию здесь, мы можем нарушить законы, которыми руководствуется химия… Ну что, у нас есть четыре часа.

Все переходят в другие комнаты. На шкафу, помимо старинных, оправленных в кожу книг, лежит скрипка.

— Можно? — спрашивает Моника.

Алхимик кивает. Девушка берет инструмент, опирает на плече, ведет смычком по струнам.

— Красиво играешь, — через какое-то время оценивает Станислава.

В отличие от кузины, Катаржина обладает прекрасным музыкальным слухом. Она выхватывает мелкие шорохи, являющиеся следствием недостатка упражнений за последние годы.

— В кого ты стреляла? — спрашивает мастер Михал.