Сестры

— Уже! Готово! — Запыхавшаяся Женя вскочила в автобус и стала пробираться к открытому окну.

Машину тряхнуло, и Женя с размаху опустилась, на скользкое кожаное сиденье.

Лида испуганно посмотрела на нее.

— А грамматика? — спросила она тихо.

— На пароходе доучу. — И Женя показала учебник, спрятанный в пальто.

Автобус неторопливо пробежал по переулку.

Промелькнуло большое тёмнокрасное здание. Женя прижалась лбом к стеклу: вот здесь она завтра будет сдавать экзамен, в сто шестидесятой женской средней школе! Экзаменовать ее будет самая строгая учительница — Нина Андреевна Карелина…

И на душе у Жени стало неспокойно.

На перекрестке возле бульвара автобус затормозил. Мотор громко тарахтел, словно сердился на красный светофор.

А не вернуться ли?

Конечно, если бы Женя знала, что на пароходе будут сотни ребят из многих детских домов, если бы она знала, что на канале столько нового, интересного и поэтому заниматься там никак нельзя, она бы сейчас сошла с автобуса и вернулась домой. Она ведь всегда помнила слова дяди Саши: пусть девочки гуляют, развлекаются, а ты сиди и учись! Но Жене казалось, что заниматься можно везде.

Автобус тем временем вырулил на Бульварное кольцо. Над литой ажурной оградой там и сям висели дощечки: «Берегись юза!»

И Жене показалось, будто мотор торопливо бормочет, словно предупреждая: «Берегись юза! Берегись!»

Глава вторая. Четвертый помощник капитана

Над речным вокзалом блестел золотой шпиль. Стены и потолок были разрисованы, точно огромные картины. От дверей к самой воде спускались белые ступени.

Сколько здесь было ребят! Они шумели, смеялись, пели. Гремел духовой оркестр.

Ксения Григорьевна волновалась:

— Девочки, держитесь вместе!

Вдали горделиво проплыл белоснежный теплоход. Нос у него был не нос, а застекленная башня.

А возле причала покачивался нарядный двухтрубный пароход «Москва».

Вслед за девочками Женя поднялась по устланной ковром лестнице парохода и очутилась на палубе.

— Вахтенный начальник парохода «Москва», дайте третий гудок! — послышался в рупорах голос диспетчера.

Пароход низко, протяжно загудел.

И вот уже мимо Жени плывут сады, статуи, беседки, цветники, рощи.

Навстречу пароходу движется целая флотилия шлюпок с загорелыми гребцами в белых майках. Они дружно поднимают и опускают весла. Взметая облако брызг, чуть касаясь воды, пролетает странная лодка.

— Глиссер! — кричит кто-то из ребят.

А за кормой парохода снуют легкие яхты, точно гигантские птицы. Веселый ветер надувает паруса.

— Женя, почему пароход называется теплоходом? Потому что на нем тепло, да?.. Женя, почему ты не отвечаешь? — теребила ее Нина.

Но и у самой Жени глаза разбежались.

— Погоди, все будет, все, — невпопад отвечает Женя. — Видишь, — она показывает на птиц, которые то садятся на сверкающие бегущие волны, то взмывают ввысь, — вон чайки!

Женя перегибается через борт и рукой машет гребцам, чайкам, зеленой роще.

А грамматика, завернутая в красную глянцевую бумагу, лежит, забытая, в кресле.

Нине стало скучно. Она побежала к девочкам и закричала:

— Вон чайки!

Нина очень изменилась с тех пор, как начала дружить с Женей. Она стала спокойнее, ровней и даже послушней. Еще бы! Теперь она знала — старших надо слушаться всегда. Потому что дисциплина — прежде всего. Вот у партизан в отряде — там все обязательно слушаются командира: и герои и все! Нина и с девочками теперь реже ссорилась. А истории рассказывала такие, что все младшие ходили за ней по пятам. То про птичьи повадки — как по птичьему щебету узнать, есть в лесу люди или нет, как надо перекликаться по-птичьи, чтобы никто не догадался… А то про китов начнет. Женя ей картинку показывала, называется «Млекопитающие». Они своих детей кормят молоком.

— Вон, вон чайки! — кричала Нина, показывая на птиц. — А я знаю: чайки — чаепитающие!

Девочки засмеялись.

— Нет, Нина, правда… Нина, а киты тут есть? — спросила Галя Гришина.

— Киты? — деловито переспросила Нина и, совсем как Женя, ответила: — Погодите, все будет, все…

Кругом смеялись все громче и веселее.

А Женя попрежнему стояла на носу и любовалась берегами. По одну сторону тянулся пляж, по другую зеленели фруктовые сады.

— Женя, ты почему к нам не идешь? — подбежала к ней Нина.

— Здесь лучше. Отсюда все видно.

«Правильно, — подумала Нина, — отсюда все видно!»

Она стала смотреть на золотые нашивки и белую фуражку капитана, который поднялся на верхнюю палубу. А потом принялась разглядывать пассажиров.

Под белыми спасательными кругами на длинной скамейке старшеклассники пели:

Ведь, товарищи, не зря
Есть и реки и моря,
Потому что без воды
Ни туды и ни сюды…

За круглым столом ребята играли в домино и шашки. В стороне на раскладном стуле полулежала девочка лет девяти. Лицо у нее было коричневое от загара, на носу — очки. Темные волосы падали волной на плечи. А на макушке, точно бабочка, готовая вспорхнуть, синел огромный бант. Девочка читала «Чука и Гека» и ни на кого не смотрела.