Сестры

Ах да, одним апрельским утром я увидела ее в Центральном парке, увидела своими собственными глазами в джинсах. Издалека. На карусели с ее внуками, рядом с автоматом с содовой. Она гуляла со своей семьей, понимаете! Вероятно, это была одна из ее последних прогулок, как раз перед смертью — старой подругой семьи.

574-я страница ее последней биографии повергла меня в состояние шока: «Наконец Джеки могла считать, что больше не несет ответственности за Скейт». Возможно, вы ее читали. Что касается меня, то я, прочитав ее, осталась совершенно одна. Я больше не жила в ней. Неужели в ее жизни я была таким бременем, таким невыносимым бременем?

Нимфа Центрального парка. Уже и не помню, кто так назвал ее после смерти. Я заметила ее, но не подошла.

Ну да, я тоже иногда прогуливаюсь в Центральном парке.

И я влюблена в вид, который открывается, когда смотришь на «Филип Моррис Билдинг»: зелень деревьев, словно густое, ужасно токсичное облако; уходящие ввысь небоскребы, словно отчаянные попытки выжить; нью-йоркское небо, словно искупление грехов.

Сомневаюсь, что это может кого-нибудь заинтересовать.

Когда Джеки умирала, я не стояла у ее изголовья. Она не предупредила меня, что собирается ускорить свой конец. Я больше не жила в ней, а она больше не жила во мне.

Джеки не оставила мне ничего в своем завещании. «Я столько сделала для Скейт на протяжении всей моей жизни», — вот что она написала.

Она завещала миллион долларов Тини.

У нее было доброе и благородное сердце, она обладала железной волей, отличавшей ее от всех остальных людей; однако силы свои она черпала в мести и обольщении — вот что я выгравировала бы на ее могиле.

Слишком длинно.

Тогда я бы выгравировала: «желтый свитер».

Однажды, это происходило в Восточном Хэмптоне, я с нетерпением ожидала, когда за мной зайдет Уингшот Уингшэм. Его нельзя было назвать классным, однако, кроме него, у меня под рукой никого не было. Остальные были намного старше; когда вы растете в кругу других детей, то заинтересованы в том, чтобы выйти из него, потому что там вам никогда не найти парня себе подстать.

У меня был желтый свитер. Этот цвет можно носить только тогда, когда вы загорели. В Восточном Хэмптоне вода холодная, это океаническая вода, и все же вы быстро приобретаете вид здорового и бодрого человека. Тогда вам позволяется надевать желтый свитер.

Все утро я провела в поисках этого свитера. Джеки каталась на лошади с папой. Уингшот должен был зайти после обеда, и я рассчитывала на определенное стечение обстоятельств.

Мне хотелось, чтобы меня ласкали и покрывали поцелуями в дюнах.

Помните? Дженет никогда не позволяла нам делать то, что мы хотим; следовало огласить свое расписание. Мы быстро научились изворачиваться. Я заявляла, что собираюсь рисовать на берегу моря; это было одним из наших любимейших занятий. Мы с Джеки сделали множество альбомов, которые, думаю, довольно неплохо отражали то, что две маленькие девочки могут сотворить со сказками и легендами Европы в двух часах езды от Бостона.

За завтраком я подавала Джеки сигналы отчаяния: «Ох, Джеки, ты не видела мой желтый свитер»? — «Желтый?» — «Желтый». Этот свитер был увлекательной темой для обсуждения между нами, поэтому Джеки было отлично известно, что я не собиралась надевать его до особой даты и что дату эту я ожидала с нетерпением. У нас не было необходимости произносить такие вещи вслух. Когда вы сестры, вам не нужно говорить или, скорее, говорить часами; результат один и тот же — вы и так все понимаете.

У меня был в запасе еще час, и, клянусь вам, я и в самом деле обыскала абсолютно всё. Когда вы что-то теряете, то обшариваете самые невероятные, самые дурацкие места. То, что вы потеряли, никогда не может очутиться там, но вы все же смотрите. Вы питаете свое отчаяние надеждой так же, как выпиваете еще один бокал, хотя вас уже мутит от предыдущих. И когда вы ищете желтый свитер, который нужен вам как воздух, вас тоже мутит. Джеки помогала мне в поисках без особого энтузиазма, но старательно («Ты смотрела в ящике для тенниса?»), и все-таки мы его не нашли.

Я отправилась на свидание в довольно удрученном настроении — Уингшоту Уингшэму было на это наплевать, он намеревался зачитать мне свое сочинение о Генри Джеймсе, за которое получил отлично. К четырем часам, когда я все еще пыталась убедить Уингшота в том, что я — весьма соблазнительная девушка, появилась Джеки в прекрасном, великолепном, чудесном желтом свитере. Вы могли бы подумать, что это солнышко на туристической рекламе Восточного побережья с его Деревянными Коттеджами и Жизнерадостными Улыбками Отдыхающих, а может быть даже, что это полная весенних цветов корзинка с острова Нэнтакет.