Сестры-близнецы, или Суд чести

Казалось, что аудитор был расстроен из-за того, что Алекса не пришла в восторг от ареста драгуна Дмовски, и принялся молча расхаживать по комнате.

— Он утверждает также, что вы настояли убрать его из дома, потому что он не… ну… не отвечал на ваши авансы. Вы якобы проявляли слабость по отношению к нему, а когда он отказался…

— Это бессовестная ложь! — возмущенно перебила его Алекса.

— Он полагает, что вы опасались того, что он все расскажет вашему мужу.

— Что расскажет?

Ей пришло в голову, что аудитор умышленно переворачивает показания Дмовски, чтобы услышать от нее нечто изобличающее ее мужа.

— Вы по-прежнему твердо убеждены, что он невиновен?

— Что значит «невиновен»? Он лжец, но никакой не убийца.

Капитан Ивес покачал головой.

— Вы меня удивляете, баронесса.

«Нужно быть осторожней. Если она будет настаивать на том, что Дмовски не может быть убийцей, аудитор в конце концов может отказаться от этой версии и начать искать другого подозреваемого. А уж тут он неминуемо выйдет на Ранке». — Поэтому она проигнорировала его замечание.

— Доказательств вполне достаточно для осуждения Дмовски, — сказал наконец аудитор. — Двое свидетелей видели, как он покинул место преступления. Кроме того, мы нашли у него драгоценности и деньги. Хотя вы и утверждаете, что из дома ничего не пропало, но я попрошу вас все-таки взглянуть на эти вещи. Может, что-то из них принадлежало вашему супругу.

Конечно, Алекса охотно подтвердила бы, что Дмовски украл эти вещи, но она знала, что Ганс Гюнтер подарил их. Почему Дмовски не сказал этого и не снял с себя хотя бы обвинение в убийстве с целью ограбления? И почему аудитор не хочет глубже вдаваться в природу отношений между майором и его денщиком? Он наверняка в курсе показаний против Годенхаузена и кирасира Боллхардта и капрала Зоммера на первом процессе Мольтке; он на самом деле это упустил или сделал это умышленно? Неужели все обвинители военных судов такие же тупые или предвзятые, как капитан Ивес? Тогда действительно у Фемиды повязка на глазах.

— Я охотно взгляну на вещи, если вы считаете это нужным, — сказала Алекса, встала и протянула, прощаясь, руку капитану Ивесу. Он галантно поклонился и поднес ее руку к губам.

— Еще одна просьба, баронесса. Не смогли бы мы в связи с этим провести очную ставку с Дмовски?

Выдержка на секунду оставила ее.

— Зачем? — спросила она и тут же пожалела, что это прозвучало слишком резко.

— Мы хотели бы узнать больше и о назначении Дмовски денщиком майора, и об его увольнении. По сравнению со службой в казарме жизнь денщика в доме намного привлекательней, и может оказаться, что тут не ограбление было главной целью, а скорее месть.

— Ну, господин капитан, мне кажется это слишком натянутым.

— Мадам, мы не можем передать это дело в военный суд, пока не примем во внимание все варианты и не изучим все как следует.

Алекса должна была уступить, и скорее, затем чтобы они наконец убрались. И без этого она буквально шла по тонкому льду и не могла больше рисковать. В итоге она пообещала на следующее утро прийти в кабинет аудитора.

Когда наконец посетители ушли, Алекса прошла в сад. Охрана по-прежнему стояла у задних и передних ворот, и это успокоило ее. Она надеялась, что Ранке наконец взялся за ум и не наделает больше глупостей. Знает ли он уже о том, что преступником считают Дмовски? Надо надеяться, что еще не знает, и было бы неплохо, если бы он узнал об этом только тогда, когда она осуществит свои ближайшие планы на будущее.

Алекса попросила заказать экипаж с закрытым верхом на восемь часов утра, чтобы избежать любопытствующих взглядов. До штаба дивизии было добрых двадцать минут езды вдоль берега Алле, мимо резиденции епископа, ботанического сада, кавалерийских казарм и учебного плаца. С востока веяло свежим ветром, белоснежные облака гордо проплывали по голубому небосклону. По прогулочной дороге на другом берегу реки скакала группа всадников, дамы в черных амазонках, стройные мужчины, застывшие в своих седлах, как оловянные солдатики. Как ей хотелось так же беззаботно скакать с ними!

Лейтенант Стоклазка уже поджидал у ворот. Он проводил ее через казарменный двор в кабинет аудитора.

Капитан Ивес преувеличенно горячо поблагодарил ее за готовность оказать содействие и достал из ящика стола маленькую шкатулку. В ней лежали золотые часы с тяжелой цепочкой, кольцо с печаткой, заколка для галстука и пачка банкнот. Алексе сообщили, что все это было найдено в соломенном тюфяке Дмовски.

— Вы узнаете что-нибудь из этих вещей? — спросил аудитор.

Алекса узнала кольцо и заколку, часы ей были незнакомы. Кольцо было изготовлено из массивного золота и наверняка больше ста лет принадлежало семейству Годснхаузенов. Печатка на нем была неизвестного происхождения. Ганс Гюнтер как-то сказал ей, что его прадед запечатывал им письма, которые он посылал во время войны с Наполеоном своей жене.

Она подумала, прежде чем ответить.