Сестры-близнецы, или Суд чести

Когда он положил голову на ее шелковистое плечо, пахнущее, как и в детстве, ароматом гиацинтов, он почувствовал ту радость, которую испытывает птенец, нырнувший под крыло матери. Всю свою жизнь он был очень привязан к матери, хотя иногда это было трудно объяснить. Бывало так, что страшно рассердившись, уже в следующий момент он был готов молиться на нее. Будучи весьма поверхностной и капризной, она неожиданно проявляла элементы мудрости. Неуравновешенность и непостоянство ее натуры всегда оставались для него загадкой. Отец, напротив, оставался всегда одним и тем же. Он мало интересовался сыном, а Николас находил его скучным. Но по матери он всегда тосковал, ему постоянно ее не хватало. Его приводили в восторг элегантность ее туалетов, теплота ее объятий. Этот сумасшедший доктор Фрейд, наверное, был прав. Были моменты, когда он был в нее влюблен.

Николас и Мелани забрали Франциску Винтерфельд из городского дома ее матери на Вайхбурггассе. Николас подумал, что молодая девушка задержалась в городе специально, чтобы избавить их от поездки за город и быть в распоряжении графини для любых ее проектов, касающихся молодых людей. Для него было неожиданным решение отца отправиться в театр вместе с ними и пригласить их всех после спектакля на ужин.

Франциске было двадцать два года, она была блондинкой с лицом, напоминавшим по цвету фарфоровую фигурку. В простом вечернем платье, со скромными украшениями, она держалась с достоинством принцессы, открывающей благотворительный базар: без лишнего воодушевления, но стараясь всем воздать должное. Без сомнения, ей были известны намерения графини, и поэтому она была вначале не слишком разговорчива. Пришлось графине по дороге в театр поддерживать беседу.

Граф был уже там на удивление в бойком расположении духа и делал галантные комплименты не только Франциске, но и своей жене. Николас задавался вопросом, вполне ли он трезв? Но он действительно был трезв. Когда они заняли свои места, Николасу сразу бросились в глаза направленные на их ложу многочисленные бинокли. Не исключено было, что его мать уже оповестила весь свет о его серьезных намерениях насчет Франциски.

Он не посмотрел программку и был удивлен, когда в первом же акте увидел на сцене Митци Хан. Его взяла злость на свою мать. Она знала о его афере с Митци, и то, что она притащила его с Франциской именно на этот спектакль, было одной из ее извращенных проделок, которые она всю жизнь так охотно вытворяла с людьми. Когда он обернулся к ней, то поймал искорку удовольствия в ее глазах.

Митци блистала на сцене с таким темпераментом, что ее всякий раз провожали аплодисментами. В антракте кто-то, по-видимому, сказал ей, что Николас в театре, потому что она играла далее с каким-то отчаянным самозабвением. Перед отъездом из Берлина она послала ему полное слез письмо, которое он оставил без ответа.

Франциска, казалось, наслаждалась спектаклем, и Николас позавидовал ее способности так беззаботно улегко смеяться над моментами, которые он находил просто глупыми. Она смеялась таким искренним, искристым смехом, который говорил о том, что у нее есть все задатки быть счастливой. Ужин в ресторане прошел также довольно оживленно. Несмотря на попытки графини с неодобрением отмечать каждый бокал вина, выпитый ее мужем, это отнюдь не уменьшило его жажду.

Первоначальная сдержанность Франциски под влиянием мелодий Иоганна Штрауса исчезла, и она весело реагировала на подшучивания графа, которому все время удавалось поддерживать веселое выражение на ее хорошеньком личике. Она, без сомнения, была очаровательной, достойной любви юной дамой. Чем дольше продолжался вечер, тем все более Николас соглашался в душе со своей матерью. Если он и женится когда-нибудь, вряд ли ему удастся найти жену лучше, чем Франциска Винтерфельд. Но как она все же наивна в сравнении с Алексой.

На следующий день после обеда Рознер, мажордом, сообщил ему, что его мать хотела бы с ним поговорить. Вверху, в будуаре графини, его уже ожидали родители. Графиня без лишних разговоров перешла к делу.

— Так ты принял решение? — спросила она.

— Если ты имеешь в виду, принял ли я решение относительно Франциски, то ответ гласит: нет.

— Разве она не была вчера просто обворожительной?

Он раздраженно покачал головой.

— К чему такая спешка, мама? Мы же были не одни, и у меня просто не было случая с ней хотя бы поговорить. Я согласен, она прелестна, умна, хорошо воспитана, но в Вене я знаю и других молодых девушек, обладающих такими же достоинствами. Вы с отцом привели нас в ложу, как новую пару обезьян в зоопарке, и сейчас вся Вена считает, что мы помолвлены. Но мы вовсе не помолвлены и не будем помолвлены в ближайшее время. Сначала нужно хорошо узнать друг друга, и только потом можно будет решать, как ей, так и мне.

Рассерженная Мелани накинулась на мужа:

— Не делай вид, что все это тебя не касается. Поговори с ним — ты же мне обещал.

С неожиданной как для сына, так и для жены горячностью, так не похожей на графа, он перебил ее: