Сестры Гончаровы. Которая из трех

«…Никогда еще с тех пор, как стоит свет, не подымалось такого шума, от которого содрогается воздух во всех петербургских гостиных. Геккерн-Дантес женится! Вот событие, которое поглощает всех и будоражит стоустую молву… Он женится на старшей Гончаровой, некрасивой, черной и бедной сестре белолицей, поэтичной красавицы жены Пушкина… ничем другим я вот уже целую неделю не занимаюсь, и, чем больше мне рассказывают об этой непостижимой истории, тем меньше я что-либо в ней понимаю…Под сенью мансарды Зимнего дворца тетушка плачет, делая приготовления к свадьбе. Среди глубокого траура по Карлу X видно одно лишь белое платье, и это непорочное одеянье невесты кажется обманом! Во всяком случае ее вуаль прячет слезы, которых хватило бы, чтобы заполнить Балтийское море. Перед нами разыгрывается драма, и это так грустно, что заставляет умолкнуть сплетни»²⁹³⁰.

И наконец, в письме А. Н. Карамзина к брату от 13(25) марта 1837 года есть одна знаменательная фраза, относящаяся к Екатерине Геккерн:

«… та, которая так долго играла роль сводни, стала в свою очередь любовницей, а затем и супругой»³¹.

Таким образом, в настоящее время имеется несколько документов, свидетельствующих в пользу этого предположения.

Не подлежит сомнению, что письмо Екатерины Гончаровой отражает и тяжелую, напряженную обстановку в доме Пушкина в эти дни. О пасквиле и о предполагаемой дуэли узнали и Наталья Николаевна, и Екатерина, и Александра, а также и Иван Николаевич Гончаров. Последний был немедленно послан сестрами в Царское Село за Жуковским. Семья волновалась.

В письме Екатерина Николаевна спрашивает брата: «Думаешь ли ты приехать и когда?» По-видимому, после 4 ноября Дмитрию Николаевичу было послано кем-либо из Гончаровых сообщение о событиях с просьбой приехать. Надо думать, что письмо Екатерины побудило его экстренно выехать в Петербург.

В архиве Гончаровых нами обнаружены документы, датирующие этот отъезд. В послужном списке Д. Н. Гончарова имеется запись о том, что ему был предоставлен отпуск: «…1836 г. с 14 ноября на 8 дней; в архив явился 27 ноября»³². Далее в расходной книге по дому Гончаровых за 1836 год записано: «…15 ноября издержано за подорожную для господина Дмитрия Николаевича в С. Петербург – 3 р. 45 к.»³³.

Надо полагать, Дмитрий Николаевич получил письмо сестры 12–13 числа и в тот же день подал прошение об отпуске. Очевидно, он выехал 13 ноября и 17-го уже был в Петербурге. Расхождение на один-два дня с записью в расходной книге объясняется тем, что иногда эти записи делались с запозданием.

Срочный выезд главы семьи Гончаровых в Петербург свидетельствует о том, насколько его взволновало письмо Екатерины Николаевны, дата же отъезда из Москвы, а следовательно и прибытия в столицу, косвенно позволяет датировать письмо Е. И. Загряжской.

Общеизвестно, какие усилия прилагали Жуковский, Загряжская и секунданты к тому, чтобы предотвратить дуэль. Но можно легко себе представить и те бурные переживания, которые волновали всех в доме Пушкина, и не принимать их во внимание никак нельзя. Несомненно, и Наталья Николаевна, и все Гончаровы старались повлиять на Пушкина. Не умоляла ли его и сама Екатерина Николаевна отказаться от дуэли?..

В свете этих предположений приведем письмо поэта к его секунданту графу В. А. Соллогубу.

«17 ноября 1836 г.

Я не колеблюсь написать то, что могу заявить словесно. Я вызвал г-на Ж. Геккерна на дуэль, и он принял вызов, не входя ни в какие объяснения. И я же прошу теперь господ свидетелей этого дела соблаговолить считать этот вызов как бы не имевшим места, узнав из толков в обществе, что г-н Жорж Геккерн решил объявить о своем намерении жениться на мадемуазель Гончаровой после дуэли! У меня нет никаких оснований приписывать его решение соображениям, недостойным благородного человека.

Прошу вас, граф, воспользоваться этим письмом так, как вы сочтете уместным. Примите уверения в моем совершенном уважении.

А. Пушкин».

Обращает на себя внимание, что намерение Дантеса жениться на Е. Гончаровой является как бы главным мотивом отказа Пушкина от дуэли. П. Е. Щеголев писал по этому поводу: «Показать своим друзьям и знакомым Дантеса до нелепости смешным, заставив его под угрозой дуэли жениться на Е. Н. Гончаровой, – значило для Пушкина подорвать его репутацию в обществе». Но в свете новонайденных писем нам кажется, что тут были другие, более веские причины. И не случайно Пушкин пишет, что у него «нет никаких оснований приписывать это решение соображениям, недостойным благородного человека». Не означает ли этот намек, что всякий благородный человек должен жениться на девушке, с которой уже вступил в связь?