Сестры Гончаровы. Которая из трех

Ну, я сегодня что-то очень зла, все время ворчу. Благодарю тебя, дорогой друг, за выраженные тобою пожелания; тебе следовало бы умолчать о доброте, блеске и свежести, эти качества уже не свойственны нашему возрасту; я совсем старая, удалилась от света и хочу отныне думать только о спасении души; ах, право, уже пора, достаточно я делала глупостей в юности, и может у меня впереди очень мало времени, чтобы искупить свою вину.

Право, я говорю вздор сегодня. Ты мне пишешь, дорогой друг, что когда я езжу на Ласточке, я умеряю ее галоп; совсем напротив, посмотрел бы ты на нас с моей дорогой сестрицей, когда мы мчимся наперегонки кто скорей сломает шею. Однако, по правде говоря, милая Ласточка как только помчится, так уж трудно ее остановить; и все же мы довольно хорошо выходим из положения.

Как часто вспоминаем мы наши прошлогодние кавалькады; количество участников уменьшилось наполовину, и притом на самую приятную половину. Как хотела бы я знать свою судьбу; если бы ты мог, дорогой друг, прислать мне по почте какую-нибудь старую колдунью, я была бы тебе очень признательна, потому что если мне предстоит остаться старой девой и быть заживо похороненной здесь, я в конце концов получу такое отвращение к жизни, что тогда лучше умереть.

Но вот нам пришло приглашение. Г-да Липунов и Чернышев¹² едут на охоту, и их берейтор приехал предложить нам принять в ней участие. Разумеется, мы не откажемся, приглашение слишком лестное; спроси Сережу заслуживает ли Чернышев чтобы мы приняли приглашение. Мы уже имели случай его увидеть, он был здесь на Пасхе у Дедушки со своим братом, который нисколько на него не похож, это очень красивый молодой человек Екатеринославского полку. Если он здесь, прогулка была бы как нельзя более приятной.

Прощай, любезный братец, ты меня вероятно примешь за озорницу, судя но этой моей болтовне, но, право, я еще не дошла до совершенства. Итак прощай, целую тебя, твой искренний друг и сестра.

А. Г.

Письмо 6-е

АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВНА

И ЕКАТЕРИНА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВЫ

20 февраля 1834 г. (Полотняный Завод)

Ты будешь удивлен, дорогой братец, при виде Дульцинеи, которая приедет на лошадях посланных за тобой. Так как уже давно мадам Авдотья¹ жаждет этого путешествия, мы подумали, что можем доставить ей это удовольствие и с выгодой для нас. Поскольку ты был так любезен и хотел купить нам ситцу на платья, то чтобы сшить их здесь нужно еще иметь фасон; мы, подумали, что лучше отправить мадам портниху, чтобы хоть немножко узнать что носят нынче; так как за три года были большие изменения и мы рискуем показаться очень смешными с нашими фасонами времен короля Дагобера². Это было бы непростительным преступлением для особ прекрасного пола. Еще одно одолжение дорогой братец; не пугайся, однако, просьбы, с которой я к тебе обращусь. Это не прихоть. Лето приближается; значит скоро возобновятся наши прогулки верхом; кроме того, так как мы ждем мадам Пушкину, нам не хочется показаться в ее глазах совсем уж бедными; поэтому вот в чем состоит моя просьба. Наши верховые платья в очень плохом состоянии; если бы ты был так любезен купить нам тонкого сукна, это было бы очень мило с твоей стороны. Ты только дай денег Авдотье, она купит недорого, надо вероятно рублей 80; она бы их нам и сшила в Москве по моде. Пожалуйста не откажи, уж наши юбки так измыты, что насилу держутся. Что касается путешествия в Петербург, видно ничего не выходит, делать нечего хоть этим утешь. Ничего нового тебе сообщить не могу. Август все суетится и соперничает с Люфертнефом; Катя старается заставить его драться на дуэли, идет даже к нему в секунданты, но он все не соглашается.

Прощай, целую тебя. Ты предполагаешь провести масленицу здесь? Для нас не церемонься; отпляши и отгуляй хорошенько, что же делать если тебе нельзя нас отсюда вытащить; мы хорошо знаем, что это не нежелание с твоей стороны, так как ты всегда даешь нам доказательства твоего участия к нам. Прощай дорогой друг, целую тебя и остаюсь навечно твой искренний друг и сестра.

А. Г.

Если случайно у тебя будут лишние деньги, я тебе скажу на какую хорошую вещь можно их истратить – на сыр бри; в прочем ею излишнее главное верьховыя платья.

Приписка Екатерины Николаевны: