Сестры Гончаровы. Которая из трех

Я только что получила твое письмо от 21 июля, дорогой братец, и спешу ответить. Если я опоздала это сделать с последней почтой, то это потому, что у меня не было времени. Прежде всего нужно было написать Маминьке, а потом это был второй день здешнего праздника, у нас три дня была ярмарка, поэтому мы бегали по прекрасным магазинам, которые были построены на это время в нашей резиденции, и все же мы не могли найти ничего хорошего, кроме помады. Скажи Сереже, что это бесчестно с его стороны не писать нам, но что я однако ж его прощаю ради его службы, а что касается Борова Императорской Гвардии¹, ему это непростительно, чудовищный лентяй, и я на него серьезно сержусь за то, что он не ответил нам на письмо, которое мы ему послали из Тенлухи.

Ты меня спрашиваешь чему приписать молчание которое Маминька хранит в отношении тебя; ничему, конечно; может быть у нее нет времени тебе ответить; я уверена однако, что она не замедлит это сделать. Что касается вопроса, который ты мне задаешь чтобы узнать не сердится ли она немножко за то, что ты ей сказал об управляющем, конечно на это труднее ответить. Хотя она часто говорит, что больше не сердится на тебя, все же она к этому часто возвращается и не очень спокойно смотрит на то, что ты ей сказал, я даже нахожу что она несколько язвительна в этом вопросе, и с тех пор как ты ей показал дела с другой стороны, чем она привыкла их видеть, у нее нет к тебе того же хорошего расположения, как раньше. Она говорит, что ты слабохарактерен и находишься под влиянием Дедушки и Тетушки; может быть наступит время, когда она сможет оценить все, что ты ей сказал, и тогда конечно она полностью вернет тебе свою дружбу, однако она далека от того, чтобы тебя ее лишить, но ты понимаешь, что это может быть с каждым; никто не любит, когда ему говорят, что его грабят, так как это всегда свидетельствует о слабости характера, вещь в которой не очень любят признаваться. Пожалуйста напиши нам хоть что-нибудь о делах Завода, постарайся разузнать и избавь нас от ужасного беспокойства, в котором мы находимся. Здесь распространяют странные слухи, совсем неблагоприятные для нас; конечно если дело примет такой оборот как говорят, нам будет плохо. Сначала первая новость была, что Завод переходит государству, которое будет платить Дедушке 40 000 в год и что после его смерти имущество переходит наследнику, но так как это наследство условно сданное на хранение наследнику, который следовательно не отвечает ни за какие долги, чтобы их уплатить продадут все другие имения с молотка. Ты видишь таким образом приятную перспективу, которая ожидает тебя в будущем. Ахачинский² даже утверждал, что читал этот указ в Калуге, а теперь напротив, нам только что говорили и это общий слух, который ходит по всей фабрике и привел в отчаяние всех фабричных работников, как главная новость, что Дедушка получил разрешение продать Завод. Возможно ли, чтобы ему дали согласие, вот уж неприятное дело, у нас только и есть сколько-нибудь верный кусок хлеба – Завод, и потом, как жаль продавать такую фабрику, как у Дедушки хватило духу сбыть ее с рук. Ради бога дорогой Митинька постарайся узнать что происходит и уведомь нас, так как мы очень беспокоимся. Я надеюсь, что ты что-нибудь разузнаешь об этом и постараешься нас успокоить в первом же письме, которое я жду с большим нетерпением.

Маминька имеет намерение вернуться в середине августа, но конечно я не очень уверена что это так будет: как только она очутится в Яропольце, она не может оттуда вырваться, это настоящая пропасть для нее. Калечицкие уезжают во вторник. Прощай, целую тебя, пиши нам поскорее.

Письмо 5-е

АЛЕКСАНДРА НИКОЛАЕВНА ГОНЧАРОВА

Завод. 11 августа 1832 г.

Вот настоящий брат!

Скажи пожалуйста от моего имени, дорогой Митинька господам твоим братьям[45], потому что я не считаю их больше своими братьями, что стыдно забывать если не родственников, то уж по крайней мере своих старых знакомых. Эти молодые люди там веселятся, а что касается нас, они видно говорят бог с ними; чтобы не употреблять более лестное выражение, скажу: черт с ними. Ну, хватит; прочти им эти строки, и если опять они не произведут впечатления, тогда, тогда… я не знаю, что я сделаю, выпрыгну в это окно, вот!

Скажи мне, дорогой Митинька, неужели в самом деле ничего не делают для нас? Любезный Дедушка предполагает заставить нас провести вторую зиму здесь? Он как нельзя более мил. Уверяет, что у него нет денег; что ж, это святой дух дает ему их чтобы посылать сюда подарки своей красотке и сопливой Груше: шали, шубы и бог знает что еще, а что касается нас, то когда он истратит 160 рублей, можно подумать, что он разорился.