Сестры Горские

Александра Михайловна жалела дочерей, но, сколько ни возражала, переубедить их не могла. Они твердо стояли на своем.

Александра Михайловна вспомнила всю эту историю, когда увидела грязную посуду, и от души посочувствовала дочерям. Очевидно, конец учебного года все-таки сказывался. Однако прямо предложить им свою помощь было невозможно — дочери обиделись бы: они приняли бы это как упрек или как выражение недоверия к их способностям.

«Вот бедняги! — думала она. — Поставили грязную посуду в шкаф и счастливы, что я этого не заметила. Когда же они будут ее мыть? Надо как-нибудь незаметно им помочь».

Александра Михайловна тихонько поднялась с постели и пошла в кухню. Она не стала зажигать света, плотно закрыла за собой дверь, осторожно достала из шкафа грязную посуду и перемыла ее в темноте. Потом вытерла, поставила на место и вернулась, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить дочерей. Теперь на сердце у нее стало легче, и она сразу уснула…

Рая очень хотела спать, но долго боролась со сном, ожидая, пока все в доме успокоится.

— Это я во всем виновата, — говорила она себе. — Это из-за меня не управилась Шура. Ну что, если мама случайно заглянет в шкаф? Что она подумает о нас? Нет, она, Рая, не может этого допустить, она должна сделать то, с чем не управилась из-за нее Шура.

Однако как ни крепилась Рая, она все же незаметно заснула. Но мысль о посуде не давала ей покоя, и через полчаса она проснулась снова. Убедившись, что все остальные спят, она пошла в кухню и так же осторожно, как и мать, перемыла в темноте и снова поставила на место ту же самую посуду.

Лена, которая и во сне не могла расстаться со своими четвероногими и пернатыми воспитанниками, проснулась потому, что ей показалось, будто профессор вместе с белесым мальчиком Эдуардом вытаскивает из сарая ее поросенка Эдуарда. Прислушавшись, она убедилась, что все спокойно и сигнализация, сделанная Раей, тщательно охраняет сон ее любимца.

Тогда она вспомнила о посуде, поднялась и в третий раз перемыла ту же самую посуду.

А утром мать и сестры увидели, как Шура, вставшая раньше всех, достала с окна вчерашнюю посуду и начала ее мыть.

— Как это получилось? — спросили в один голос мать, Рая и Лена.

— Очень просто, — ответила удивленная общим недоумением Шура. — Не успела вчера и решила вымыть ее утром.

— Ты же оставила ее в шкафу! — дружно изумились все.

— В шкафу? Грязную посуду! Никогда… — оскорбилась Шура. — Там была чистая. А эту я поставила туда только на минутку, пока мы поужинаем, а потом убрала на окно, чтобы вымыть утром…

Дружный смех прервал слова удивление Шуры.

Только теперь Горские поняли, что собственно произошло ночью: они трижды перемыли одну и ту же и к тому же совершенно чистую посуду.

15. Два Эдуарда

Жизнь на даче теперь стала для Вали более привлекательной. Дружба с Мишкой Гольфштремом, начавшаяся тогда на реке и едва не окончившаяся на детской технической станции, упрочилась.

Слушая обильные и красочные рассказы о ленинградском порте и кораблях, приходящих туда со всех концов света, Мишка молча признал авторитет Вали в вопросах мореплавания. В знак своего уважения он подарил новому знакомому одну из своих парусных яхт и доверил командование своей москитной флотилией.

Распаленный рассказом об электроходе, Гольфштрем тоже решил сделать аккумуляторное судно и то и дело расспрашивал Валю об устройстве и деталях этих ленинградских моделей, так поразивших его воображение.

А бедный Валя только однажды, и то мельком, видел эти модели на выставке. Чтобы отвечать на вопросы Мишки, ему приходилось каждый раз обращаться за помощью к деду. Дед давал объяснения охотно. Он обрадовался, решив, что внук всерьез заинтересовался мореходством, и теперь мучил Валю мудреными морскими терминами и рассказами о кораблях. Профессор был увлечен этим и стал даже поговаривать о том, что не худо было бы купить моторную лодку, которой Валя будет сам управлять.

Эта перспектива мало привлекала Валю, да и разговоры с дедом о постройке кораблей вставляли ему, кажется, мало удовольствия. Но оскандалиться перед Мишкой Вале все же не хотелось.

Впрочем, в конце концов все обошлось благополучно. Профессор больше о лодке не вспоминал. Мишка Гольфштрем тем временем построил при помощи и консультации Вали большое аккумуляторное судно — электроход.

Это было пассажирское судно — пакетбот, корпус и почти все детали которого были заготовлены еще зимой. Оно было назван «Ленинград», в честь Вали, и вместе с броненосцем «Гольфштрем» заняло почетное место во главе Мишкиной эскадры.

Там же, на реке, где состоялось знакомство с Мишкой, Валя встретился и с его соседом, белесым мальчиком Эдуардом, получившим прозвище Кондитера после своего знаменитого сочинения.

Завоевать сердце этого охотника на ворон, лакомки и завистника не составило большого труда.