Сестры Горские

Инструктор хотел воспитать в способной девочке настоящего изобретателя, трудолюбивого и настойчивого, не оставляющего недоделок и не боящегося возникающих перед ним препятствий. Это был трудный путь, быть может, слишком трудный для ученицы шестого класса, путь неприятный и беспокойный, но правильный и полезный для человека, собирающегося заниматься творческой работой.

Рая же думала, что инструктор просто придирается к ней и заботится лишь о том, чтобы придать машине красивый внешний вид. Она часто злилась на Макарова и считала его педантом и мелочным человеком. Она была убеждена, что Макаров просто упрямец, по вине которого ей приходится терять напрасно так много времени и сил.

Однажды Рая осталась дома, чтобы заняться геометрией, по которой накануне неважно отвечала в школе. Обещание, данное матери, Рая ни в коем случае не хотела нарушить.

Она сидела над своими книжками и тетрадями и героически старалась не смотреть в окно.

Дачная жизнь кипела вокруг нее, радостная и беззаботная, как всегда. Жена профессора играла внизу на рояле. С соседней дачи был слышен стук крокетных шаров и веселые голоса игроков. Кто-то пел под гитару. Между ветвями деревьев суетились воробьи.

Шура, которая по секрету от матери уже начала купаться, взяла полотенце и отправилась на речку вместе со своей соученицей Клавой Чепурной.

Лена с Женей кормили голубей, и Рая слышала голубиное воркованье, сливающееся с веселым смехом сестер. Очевидно, они сейчас любовались новым почтовым голубем Лены, которым Рая тоже очень интересовалась.

Пока Рая тщетно отгоняла посторонние мысли, которые настойчиво лезли ей в голову и мешали заниматься геометрией, Лена с Женей закрыли голубятник и, взяв с собой нового почтового голубя, ушли гулять в лес.

Сестры не знали, что их враги — Валя и белесый Эдуард — час назад направились в тот же самый лес, чтобы пострелять из лука на поляне.

После того, как испуганный ласковыми словами Лены Эдуард позорно сбежал, Валя стал относиться с подчеркнутым пренебрежением к своему бывшему союзнику. Он не мог простить провала блестяще задуманной операции этому белесому трусу, упавшему и расцарапавшему себе лицо при первых звуках Лениного голоса, забывшему обо всем на свете и даже бросившему на произвол судьбы его, Валю Землянова.

Единственное, что немного утешало Валю, — это были царапины на лице, со следами которых до сих пор ходил Эдуард, а также разорванные штаны, за которые Эдуард три дня отсидел дома и не выходил никуда, кроме школы.

— Пойми, несчастный Кондитер, что она обращалась не к тебе, а к своему поросенку, — укорял Эдуарда Валя, когда они наконец встретились после этого печального происшествия. — Она тебя даже не видела, а звала поросенка!

— Как так не видела? — оправдывался белесый предатель. — Как это не видела! Она же ясно сказала: «Эдуард, иди сюда, я почешу тебе за ушами!» А в руках у нее была еще большая палка, чем у меня. Не видела, а звала меня по имени? При чем здесь этот паршивый поросенок?

— А при том, что его зовут Эдуардом.

— Эдуардом зовут меня, а не какого-то поросенка!

— Подумаешь, какой монополист! Что же, кроме тебя, никого не могут звать Эдуардом? Так, что ли? Эдуард это любимое имя английских королей. Короли вообще носят необычные и однообразные имена. Вот во Франции одних Людовиков было восемнадцать штук, а Эдуардов в Англии — семь. Эти девочки назвали так своего поросенка, — что ты им сделаешь?

— Так, значит, они назвали моим именем своего поросенка? — растерянно сказал Эдуард. — Ну, я им этого не прощу, я отомщу им!

— Уже отомстил тогда в кустах, хватит! — пренебрежительно бросил Валя. — Зачем им твое имя — имя труса? Они назвали поросенка именем английского короля — это куда интересней! — окончательно добил он своего уничтоженного собеседника.

Однако через несколько дней все это было забыто. Правда, Валя не скрывал некоторого пренебрежения к Эдуарду, но встречался с ним, как и раньше, и они попрежнему проводили много времени вместе. Эдуард чувствовал себя виноватым и изо всех сил старался завоевать уважение своего ленинградского товарища. Он даже подарил ему свой новый лук, из которого можно было стрелять ворон, когда не было патронов к мелкокалиберной винтовке.

Теперь согласие было восстановлено, и товарищи по молчаливому уговору избегали неприятных воспоминаний о сестрах Горских. Вместо этого они усиленно учились стрелять из лука, решив достигнуть такого же мастерства, каким обладал Робин Гуд. Здешний лес был ничуть не хуже Шервудского, а большой дуб на поляне служил еще лучшей целью, чем шериф и монахи, с которыми воевал отважный английский стрелок в тринадцатом веке.

Эдуард, хорошо напрактиковавшийся во время охоты на ворон, был в стрельбе первым, и Валя из кожи лез, чтобы отвоевать первенство. Ему было стыдно, что этот белесый трус хоть в чем-нибудь превосходит его.