Сестры из Сен-Круа

На следующее утро, перед тем как идти на завтрак, Молли прокралась в третью палату, чтобы взглянуть на Гарри. Сестры Мари-Жанны не было видно. Другая сестра, имени которой Молли не знала, жестом указала ей на кровать Гарри, а сама стала обходить палату с тележкой для лекарств.

Гарри лежал в постели неподвижно, будто мертвый, его посеревшее лицо заострилось и вытянулось, а руки, похожие на когтистые птичьи лапы, лежали, как обычно, поверх одеяла. Глаза у него были закрыты, и он не открыл их, даже когда Молли взяла его за руку. Она пощупала пульс на его запястье и далеко не сразу ощутила слабые толчки, говорившие о том, что сердце пока еще бьется. Глядя на Гарри, она понимала, что Том прав. Гарри уже не боролся. Его измученное тело сдалось, и утомленный дух больше не мог поддерживать в нем силы.

Молли почувствовала, что кто-то стоит рядом с ней, обернулась и увидела сестру Мари-Жанну.

— Ему осталось совсем немного, — мягко сказала та. — Вы не приведете падре из лагеря?

Молли молча кивнула и поспешила через двор в ворота и дальше к лагерю.

— Мне нужно видеть падре, — сказала она часовому. — Я должна найти мистера Кингстона, это срочно.

Падре часто вызывали в госпиталь вот так, и часовой пропустил ее, сказав, что падре, вероятнее всего, в столовой.

В столовую Молли идти не могла, но ее сообщение передали Роберту Кингстону, и они вместе поспешили в палату номер три.

— Он тает на глазах, падре, — в отчаянии сказала Молли. — Нам его уже не спасти.

Падре услышал по голосу, как сдавило ей горло, и сказал:

— Постарайтесь не слишком убиваться, Молли, вы сделали все, что могли. Теперь все в руках Божьих. Мы можем только молиться за него.

— Что-то мне сдается, что Бог нас не слышит, — с горечью сказала Молли, — если он вообще есть. Если бы Бог был, разве началась бы эта война? Если бы Бог был, он не дал бы Гарри умереть. — Слезы текли по ее лицу, она смахнула их рукой. — Он ведь не старше меня, падре, он еще и не жил толком.

Роберт Кингстон неловко взял ее за руку.

— Молли, если такова воля Господа… — начал он, но Молли перебила его, вырвав руку:

— Если такова воля Господа, то я такого Господа знать не хочу, — сказала она со злостью и зашагала впереди — в палату номер три, в тоску и безнадежность.

Сестра Мари-Жанна задернула шторы вокруг кровати Гарри, чтобы падре мог побыть с умирающим наедине. Приподняла занавеску, впуская священника, и снова опустила за его спиной.

Молли повернулась к монахине.

— Я схожу за его другом, — сказала она. — Нельзя, чтобы он умирал один, без друзей.

Сестра Мари-Жанна хотела что-то сказать, но Молли уже вышла из третьей палаты и направилась через двор к себе в первую. Когда она вошла, сестра Элоиза сразу увидела решимость на ее лице.

— Что такое, Молли?

— Я пришла за Томом Картером, — сказала Молли по-английски, указывая на Тома, сидящего на стуле. — Его друг умирает, ему нужно идти туда сейчас же. Son ami, mort^[18]. Он должен venez, ma soeur, venez a la salle trois^[19].

Сестра Элоиза кое-как разобрала смысл этих путаных слов и кивнула, но Молли уже отвернулась от нее и подошла к Тому. Тот сидел за столиком в конце палаты и курил.

Когда он увидел Молли, на лице у него появилась улыбка, но тут же исчезла, как только он заметил печаль и сострадание в ее глазах. Она присела рядом и взяла его за руку.

— Гарри умирает, — мягко сказала она. — Пойдете к нему?

Какое-то мгновение Том смотрел на нее невидящим взглядом, затем его глаза как будто снова сфокусировались, и он поднялся, тяжело опираясь о стол. Не говоря ни слова, он пошел за Молли в третью палату. Тихо шагнул в дверь и, дойдя до кровати, отодвинул занавеску и заглянул за нее. Падре сидел у постели Гарри и что-то тихо говорил ему, но, увидев Тома и Молли, отодвинулся, чтобы дать им место. Они встали по обе стороны кровати и стали смотреть на Гарри, который казался таким маленьким среди подушек. Молли взяла его за руку.

— Гарри, — мягко сказала она. — Гарри, ты меня слышишь, Гарри?

Он едва заметно шевельнул головой, глаза у него открылись, и он посмотрел сначала на Молли, а затем на Тома. Потом они снова закрылись на мгновение, потом открылись опять — на этот раз их взгляд был сосредоточенным, словно Гарри пытался разглядеть, кто перед ним.

— Это я, Молли, — сказала Молли. — Это мы с Томом. Ты меня слышишь, Гарри?

На этот раз она почувствовала легкое, едва уловимое пожатие его пальцев и сказала Тому:

— Возьмите его за другую руку, Том. Пусть он чувствует, что вы здесь.

Том сделал, как она просила, и тоже ощутил едва заметное пожатие.

— Гарри, дружище… — хрипло проговорил он и умолк, не зная, что еще сказать.

— Том… — прозвучало едва слышно. На мгновение глаза раненого закрылись, но тут же открылись снова, и он выговорил так тихо, что Молли пришлось наклониться к самым его губам, чтобы разобрать слова: — Молли, скажи ма, что я пытался. Я сделал все, что мог. Я слишком устал, чтобы ехать домой.

— Я скажу ей, — пообещала Молли. — Ты такой храбрый, Гарри. Ты герой. Я скажу ей, что ты герой.