Сестры из Версаля. Любовницы короля

Дорогие Марианна и Гортензия!

Мои любимые сестрички! Надеюсь, вы в добром здравии у тетушки Мазарини. Я вчера ее встречала, она сказала, что вы вполне счастливы в своем новом доме и что Гортензию перестали мучить кошмары о крысах, которые живут у нее под кроватью. Не забывайте, кошмары – дело рук сатаны, поэтому, если боитесь кошмаров, не снимайте на ночь распятье, и оно защитит вас.

Я получила письмо от нашей дорогой Зелии, сейчас она живет в Пикардии и говорит, что сильно по нам скучает. Жаль, что она не может оставаться с нами. Мне ужасно ее не хватает. Помните, как она пела нам по вечерам, когда начиналась гроза? Как мило с ее стороны.

Жизнь в Версале удивительна. Все крайне чарующе и восхитительно. Повсюду важные особы, но они очень милы и обходительны. Мой супруг чрезвычайно внимателен, большая радость быть рядом с ним, а не пребывать в постоянной разлуке, как раньше. Надеюсь, когда придет ваше время выходить замуж, у вас будет такой же удивительный муж, как у меня.

Я передам тетушке Мазарини баночку с фиговым вареньем, когда она будет в следующий раз ехать в Париж, это подарок мне от моей приятельницы герцогини д’Антен. Я решила поделиться с вами, потому что знаю, как сильно вы любите фиги. Пожалуйста, только не пишите Диане и ничего ей не рассказывайте. Она сильно позавидует, а у меня осталась только одна баночка.

И не забудьте помолиться за душу нашей матушки.

С любовью,

Луиза

Марианна

Особняк Мазарини, Париж

1731 год

Если бы у меня было кольцо с бриллиантом, я бы нацарапала на оконном стекле своей комнаты: «Здесь от скуки умерла Марианна де Майи-Нель, 15 февраля 1731 года». Мария Шотландская, находясь в заточении в башне, нацарапала на оконном стекле грустное стихотворение как доказательство того, что она когда-то здесь жила, хотя и знала, что скоро умрет.

Историю о королеве Марии рассказала нам наша гувернантка Зелия, и мне кажется, что это может быть неправдой.

Но даже если это неправда, я все равно чувствую родство с этой бедной, заточенной в башне Марией. Бриллианта у меня нет, но однажды после ужина я спрятала в рукаве маленький острый нож. Я пыталась нацарапать свое отчаяние на оконном стекле, но моя сестра Гортензия услышала, как экономка орала на служанок за потерянный нож. Своими словами она вселила в меня такое чувство вины, что я решила отдать нож настоятельнице. Сестра положила его на столик, где его и нашел лакей, а потом пообещала мне, что будет замаливать мои грехи.

После смерти нашей мамы тетка Мазарини обняла нас и сказала, что мы должны поехать жить к ней; все, что ей принадлежит, – теперь наше. Тетушка – старая набожная стерва. Ей чуть больше сорока, и она до сих пор красива, но предпочитает носить темные старомодные одежды, которые делают ее похожей на старую вдову, а губы у нее тонкие от постоянного недовольства.

Мне не нравится наш новый дом. Мне очень не хватает наших покоев на четвертом этаже на Набережной Театинцев, где все вокруг тебе знакомо. Как жаль, что наша матушка умерла! Она была такой молодой! Все произошло настолько внезапно. Как бы мне хотелось, чтобы наш отец был… ну, не таким, как он есть, чтобы мы могли остаться в нашем родном доме, а не сдавать его ужасным чужим людям, которых тетка Мазарини даже не знает. Она говорит, что новые жильцы, скорее всего, из буржуазии, и когда она произносит это слово, то понижает голос до шепота, как будто речь идет о содержимом стульчака.