Сестры Марч (сборник)

– Не знаю… Мне кажется, это неловко и стыдно. Я как-то попробовала, чтобы не казаться белой вороной, но у меня ничего не вышло, – Джо говорила с доверительной грустью в голосе, забыв, что не должна давать «мальчугану» никаких надежд.

– Учись у Эми – ей это дано свыше.

– Да, она всегда умеет вовремя остановиться. Она легкий человек, такие всем нравятся. А я все делаю неуклюже и невпопад.

– А знаешь, мне ведь очень даже по душе, что ты вовсе не кокетка. Ты честная, веселая, умная и не желаешь строить из себя дуру. Между нами говоря, Джо, за некоторых твоих подруг мне бывает просто стыдно. Может, они и не хотят ничего дурного, но если бы они знали, что говорим мы, мужчины, у них за спиной, они бы сразу переменили свое поведение.

– Но ведь и они о своих кавалерах говорят между собой не самые лестные вещи, а язычки у них будут поострее ваших. И потом вы сами даете им повод говорить и совершать глупости.

– Едва ли вы в этом так уж много смыслите, мэм! – заявил Лори тоном превосходства. – Мы, университетские, хоть и позволяем себе эти игры, но они нам вовсе не по душе. Знала бы ты, как в нашей среде ценят скромных и простых девушек! Если бы ты хоть раз незримо поприсутствовала при наших разговорах… Знаешь, когда я вижу вертихвостку, мне сразу вспоминается стишок нашего приятеля Робина:

Не верти хвостом, хохлатка,

Мне и без тебя не сладко!

Джо не могла не рассмеяться. С одной стороны, Лори хотел быть рыцарем и не отзываться дурно ни об одной особе прекрасного пола. А с другой, окружающее его общество являло такие примеры женской глупости и безрассудства, что он не мог удержаться от эпиграмм.

Джо знала, что многие мамаши прочат юного Лоренса в женихи своим дочерям и что дамы всех возрастов так его обхаживают, что другой на его месте уже давно превратился бы в неисправимого ловеласа. Джо всегда ревниво следила за другом, опасаясь, как бы его в конце концов не испортили. И теперешние его слова о скромных девушках очень обрадовали ее. Однако же она быстро опомнилась и вернулась к нравоучительному тону.

– Если ты говоришь все это искренне, то и выбери хорошую, скромную девушку, а вертихвосток оставь тем, кто им подстать.

– Ты всерьез это советуешь? – Лори взглянул на нее со смешанным чувством радости и тревоги.

– Да, но пока ты должен учиться и готовить себя к жизни. Просто ты еще не настолько хорош, чтобы заслужить такую девушку, про каких ты говорил… И неважно пока, кто она будет… – Джо в какой-то момент готова была уже произнести имя.

– Да, пока я не готов! – сказал Лори с непривычным для него выражением покорности и нервно накрутил себе на палец тесемку ее передника.

«Господи, я все только испорчу!» – подумала Джо, а вслух сказала:

– Мне хочется, чтобы ты пошел к пианино и спел. Я так соскучилась по музыке и по твоему голосу.

– А может, лучше я побуду здесь?

– Нет, здесь для тебя мало места. Сам по себе ты чересчур громоздкий, чтобы рассматривать тебя как украшение, но вот твой голос… И потом, помнишь, ты как-то сказал, что не желаешь быть привязанным к женскому переднику.

– Смотря по тому, чей это передник! – и Лори, резко дернув за тесемку, оторвал ее напрочь.

– Так ты будешь петь? – спросила Джо, закрывшись подушкой.

Пока он играл и пел, она потихоньку вышла и не вернулась до тех пор, пока он в конце концов не ушел, глубоко оскорбленный.

Джо долго не могла заснуть в эту ночь, а когда уже стала засыпать, до нее донеслись приглушенные рыдания Бет.

– Что ты, милая? – кинулась Джо к ее постели.

– Ничего. Я думала, ты спишь, – не переставая плакать, ответила Бет.

– Опять болит?

– Нет, это другая боль. Но она нестерпима.

– Но ведь тогда, помнишь, я помогла тебе. Может быть, и сейчас получится?

– Нет, теперь спасения нет! – прильнув к сестре, Бет так отчаянно зарыдала, что Джо испугалась.

– Где болит? Может, позвать маму?

Бет ничего не ответила, лишь одной рукой прикоснулась к сердцу, а другую положила на руку Джо. Но через какое-то время она все же заговорила:

– Нет, не зови маму и завтра ничего ей не говори. Ты только посиди со мной и погладь меня по голове. Я быстро усну, честное слово.

Джо долго гладила сестренку по волосам и вытерла мокрые от слез щеки. Ей очень хотелось поговорить с бедной девочкой, но она понимала: сердце, как бутон цветка, нельзя открыть насильно, надо ждать, пока оно само раскроется.

Уверенная, что знает причину страданий Бет, Джо просто спросила:

– Тебя что-то мучит, милая?

Помедлив, Бет сказала:

– Да, Джо.

– Поделись со мной, может быть, тебе станет легче.

– Только не теперь. Потом, хорошо?

– Я не буду больше спрашивать, но помни, что мы с мамой всегда рады выслушать и помочь, насколько это в наших силах.

– Я знаю и потом все расскажу вам обеим.

– Боль прошла?

– Да, мне намного легче. С тобой так хорошо, Джо.

– Спи, моя радость. Я побуду рядом.

Джо прилегла к ней на постель, и они уснули щека к щеке. Утром Бет казалась такой же, как обычно. И Джо подумала, что в восемнадцать лет ни голова, ни сердце не болят слишком долго.