Сестры Шанель

– Называется «Риголетто», – рассказывала Эдриенн с серьезным выражением лица, придя на следующий день в шляпный магазин. – Это итальянская опера. У месье де Нексона есть ложа на сегодняшний вечер, и ты тоже приглашена. Ложа на шестерых.

Она сказала это так, словно поход в оперу был обычным делом, и мы некоторое время смотрели друг на друга, прежде чем расхохотаться.

Как же хорошо так смеяться! До этого я весь день переживала за Алена. Было жестоко продолжать избегать его. Чем скорее я отпущу его, тем скорее он найдет другую. Но правильные слова путались у меня в голове. Я была глупой трусишкой и даже не уверена: больше трусишкой, что не решаюсь сказать ему, или глупышкой, что отказываюсь от него. Мне было страшно не оттого, что я не научусь любить его. Я боялась, что однажды начну его ненавидеть.

Завтра, решила я, обязательно поговорю с ним завтра. А сегодня вечером отправлюсь в оперу. В конце концов, у меня может больше никогда не быть такого шанса.

Но что мне надеть?!

После закрытия магазина я поспешила в отель, к Эдриенн. Там Мод терпеливо объяснила нам, как вести себя в опере:

– Опера, дорогие мои, это святилище. Это парад самых изысканных нарядов, плащей и оперных биноклей, направленных чаще на толпу, чем на сцену.

Благодаря Мод у Эдриенн все это было, и даже в избытке. Обширный гардероб подопечной – необходимые расходы, когда занимаешься сводничеством. Предполагалось, что в конечном итоге они будут возмещены тем, кто получит ее руку. Эдриенн выбрала туалет из белого атласа с кружевным верхом, ненавязчиво создавая образ невесты, и добавила к нему широкий пояс из розовой тафты, чтобы подчеркнуть свою тонкую талию. Мне досталось шелковое платье цвета нарциссов, которое гармонировало с цыганским кольцом, красующимся на моем пальце. Для пущего эффекта Эдриенн накинула мне на плечи пелеринку из тюля. У нее был нескончаемый запас накидок, вставок, медальонов и многого другого, так что костюмы и чайные платья[37] можно было носить снова и снова и при этом каждый раз выглядеть по-новому.

Я изучала себя в зеркале и не узнавала свое отражение. Продавщица шляп исчезла. Появилась, женщина, которая способна привлечь внимание окружающих. Или по крайней мере женщина, которую я бы точно заметила.

– Очаровательно! – Эдриенн улыбнулась. – Просто прелесть!

– Помните, – продолжала Мод, – вы всегда должны выглядеть очень серьезными. Вы не разберете ни слова из оперы, но обязаны притвориться, что понимаете.

Она объяснила разницу между криками браво, брава и брави[38]. Она рассказала про типы опер, типы певцов, типы песен, используя диковинные слова: ария, каденция, примадонна, колоратура.

– А о чем «Риголетто»? – поинтересовалась я.

Зная общий смысл, я бы чувствовала себя увереннее, делая вид, что все понимаю. Я не хотела показаться человеком, которому не место в опере.

– О боже! – воскликнула Мод. – Это мрачная история. Проклятие наложено на распутного герцога и его шута, горбуна по имени Риголетто. Герцог соблазняет дочь Риголетто, скромную красавицу Джильду. Риголетто горит желанием отомстить, но бедная Джильда жертвует собой, чтобы спасти герцога. – Потом она рассмеялась. – Но все это не имеет значения. Вся цель похода в оперу не в том, чтобы увидеть оперу, а в том, чтобы быть увиденным в опере.

Сколько раз, стоя на улице Казино, я любовалась издалека оперным театром с великолепным ажурным навесом из стекла и металла над парадным входом! Теперь я словно находилась внутри огромной шкатулки для драгоценностей, коими являлись зрители, мерцающие в летних нарядах цвета рубинов, изумрудов и других камней. Все сияли, даже сам театр, представший роскошным изысканным храмом из золота и слоновой кости.

Месье де Нексон сидел между мной и Эдриенн в первом ряду балкона, который, казалось, был создан для королевской вечеринки и нависал над публикой. Мод вместе с графом и маркизом расположилась позади нас; прижав к глазам бинокль, она внимательно изучала публику.

Началось представление. Итак, Риголетто. Мод была права. Я не поняла ни слова.

Однако я ощутила внутри странную вибрацию, словно были задеты струны моей души. Я слегка подалась вперед, не отрывая глаз от сцены, эмоции захлестнули меня: радость, печаль, удивление. Как можно так петь? Должно быть, в исполнителей вселились ангелы. Я была полностью поглощена действом, когда внезапно музыка умолкла. Опустился занавес. Зажегся свет.

Я снова повернулась к Мод.

– Что, уже закончилось?

– Нет, дорогая. Это всего лишь первый антракт. Пора, – она подмигнула, – выпить шампанского.

Теперь фееричные зрители переместились в вестибюль, заполнили террасу, звезды сверкали в небе, будто они тоже были частью суаре. Дамы в бриллиантах, мужчины во фраках. Курили, громко разговаривали, смеялись, тянулись за шампанским.