Сестры Тьмы (СИ)

— Что мне сделать? Как тебе помочь? — заметалась по комнате старшая сестра.

— Ребенок…еще один.

— О, Первородная! Я позову Нэн, — бросилась к двери Элайза.

— Нет, от нее никакого толка, пожалуйста, останься со мной, — взмолилась Малия, сжимая от боли простыни.

Не успела Элайза осознать происходящее, как ее младшая сестра разродилась еще одним младенцем. Это было невероятно, близнецы у темных не рождались уже лет сто. Переборов страх и брезгливость, Элайза взяла на руки младенца, и улыбка ее тут же погасла, ребенок не дышал.

— Это девочка, — поднося ее к груди матери, сказала она.

Малия молчала целую минуту, смотря на безжизненную дочь, из глаз ее полились слезы, ей вдруг стало очень холодно, как будто все жизненные силы разом ее покинули. Она крепко сжала ребенка, словно хотела слиться с ним в одно целое и зажмурилась изо всех сил. Элайза сидела рядом и беззвучно рыдала. Это к лучшему, — малодушно подумала она про себя.

Когда Малия выдохлась, она увидела, что ее покои заполонила тьма, сердце ее сжалось в плохом предчувствии, ребенок хрипло вздохнул и запищал. Элайза отпрянула к стене и замерла там каменным изваянием. Тьма сгустилась и устремилась в тело девочки.

— Это плохо, очень плохо, — причитала Элайза. — Что нам делать?

— Ты должна спасти ее, — проникновенно сказала Малия. — Пожалуйста, спаси мою дочь!

— О чем ты говоришь? Как я могу ее спасти?

— Спрячь ее! — судорожно искала варианты Малия, она уже любила эту девочку и не желала ей участи, которая ее ожидает, останься она с ней.

— Как спрятать? Куда? За сокрытие темной можно лишиться головы, а если она еще окажется одаренной, то нам всем конец! — почти кричала на сестру Элайза.

— Спрячь ее там, где никто не будет искать темную. Может быть, все обойдется, и она не станет одаренной? — рыдая, Малия прижимала свою дочь к груди.

Времени на разговоры почти не осталось, с минуты на минуту должна была вернуться Нэн, и тогда никакого шанса, что у них получится скрыть ребенка, не останется. Элайза резко выдохнула, наконец, решаясь на полное безумие, о котором молила ее сестра.

Нэн вернулась в комнату и столкнулась с Элайзой, стремительно выходящей за дверь. Зачем она надела плащ? — отрешённо подумала Нэн. Но быстро отмахнулась от этой мысли и занялась роженицей.

Элайза несколько дней провела с ребенком, пряча его ото всех. Это оказалось очень сложной задачей, и ей даже показалось, что от постоянно страха быть обнаруженной, у нее самой скоро разовьется безумие темных. Не найдя варианта лучше, она пристроила ребенка в бедную семью, пообещав за молчание немалые деньги.

Целый год Элайзе удавалось передавать беднякам плату за воспитание племянницы. Но однажды посыльный вернулся с ужасным известием: деревня, где росла девочка, сгорела. Темная оплакивала племянницу, как родную дочь, но Малии решила ничего не говорить. Вскоре ее сестра родила еще одного мальчика и, так и не оправившись от родов, потеряла разум.

Глава 1

Дородная Кларисса уже в третий раз проходила вдоль выстроенных в ряд подопечных. Воспитанницы приюта замерли и старались не поднимать глаза с полусгнивших досок пола. Я же пыталась вспомнить все свои грехи за несколько последних дней, поскольку нам не удосужились объяснить, за что на это раз будут отчитывать. Справедливости ради, этих самых грехов за мной числилось огромное множество. У меня не получалось быть смирной, учтивой, прилежной, как моя лучшая подруга Инес. Дурь, как любила говорить Кларисса, не держалась в моей голове и лезла наружу отравлять жизни окружающих людей. К сожалению, это была не дурь, а кое-что похуже.

Несколько лет назад мне стали сниться очень странные сны, а чуть позже с моим телом начали происходить жуткие вещи. Некоторое время я думала, что смертельно больна или вовсе отравлена проклятьем. О том, что это выдумка, и на самом деле проклятий не существует, я узнала гораздо позже. Именно страх, прочно поселившийся в моей голове, разбудил во мне жажду во что бы то ни стало докопаться до истины.

Однажды, после очередного кошмара, я проснулась с дико колотящимся сердцем, уже занимался рассвет, и в нашу с Инес каморку проникали первые лучи. Я подняла руку, чтобы откинуть одеяло, и только чудом не заорала на весь приют. Пальцы правой руки были черными, будто их натерли углем, я застыла от ужаса, чернота перетекла с пальцев в ладонь и как будто впиталась в мою руку.

Набравшись смелости, я решила рассказать все воспитательнице, тогда мне казалось, что взрослые сумеют помочь. Но вместо помощи меня лишили ужина и наказали три дня драить общую уборную. Кларисса мне не поверила, обвинила во лжи и решила, что у меня слишком много свободного времени, если я трачу его на сочинение всякой дури. К слову, дурью она называла буквально все, что не соответствовало ее представлениям.