Сеть

Пересчитав, Казимир даже сел на стул около тумбочки. По его лицу поползла соломка теней, исходящих от медленно вращающегося плафона. Посидев несколько секунд неподвижно, он нагнулся, шаря в сумке:

– Какую купили? Ничего себе… Сразу – и «в яблочко»! Не ожидал, не ожидал… Это как же тебе удалось столько содрать?

– Не знаю, – медленно отозвалась его супруга, стягивая сапожки. – Я сказала семьсот, как ты и говорил.

– А чего «семьсот», не уточнила?

– Нет.

– Ну, вот! Вот бы доктор Кэлинеску узнал! – хохотнул довольный Казимир, бодро встал, но, пройдя в комнату, спохватился:

– Хотя нет! Кэлинеску лучше не говорить… пока, что мы продали картину… он вроде не из таких, но всё же вдруг потребует делиться? Ты не проговорись ему, поняла?

– Хорошо, – кивнула жена.

– А кто же сей богатый ценитель, купивший у тебя картину?

– Откуда же мне знать? Мы с ним много не разговаривали… Был там другой, разговорчивый, так он про покупателя сказал, что тот, вроде, частенько на выставках бывает, авангардом интересуется… Да! – вспомнила Юлия. – Он ведь свою визитку мне оставил. Вот, кстати, и узнаешь, что за тип.

– С чего это он вдруг тебе визитку дал, а-а? – с притворно-грозной ревнивостью нахмурился Казимир, беря из рук жены визитку.

Та отмахнулась и отправилась в кухню.

– «Донатас Рауд». Рауд, Рауд… – задумчиво пробормотал Казимир. – Слушай, это не тот ли Рауд, о котором в новостях говорили?

– Когда? – спросила пришедшая из кухни жена, с ногами и чашкой кофе забираясь в кресло.

– Ну, тот меценат, помнишь… – Казимир щелкнул пальцами.

– По-моему, у того другая фамилия была. Похожая, но другая.

– Что он тебе сказал?

– Просил позвонить. И еще просил придержать остальные картины.

– Неужели? Интересно, может, он еще что купить хочет? Если он и впредь так расплачиваться будет… обязательно ему позвони!

В визитке было указано, что звонить нужно после 18.00.

Казимир ушел, а Юлия занялась уборкой.

Пропылесосив ковры, она принялась стирать пыль с фарфоровых статуэток, стоящих в нише шкафа, и всё время невольно посматривала на стенные часы.

Мысли о щедром незнакомце не шли у Юлии из головы. Что же он хочет от нее? Если он и вправду купит по той же цене еще хоть пару картин, это на изрядный период решит их с Казимиром финансовые проблемы.

Когда стрелки встали на отметку 18.05, Юлия взглянула на кота, развалившегося в кресле и наблюдающего за хозяйкой, мимически «сказала» ему: «Вот так!», и быстро пошла к телефону.

«Ту… ту…»

Юлия положила трубку. На темном пластике быстро таяли влажные пятна от её пальцев. Волнуясь, она еще раз набрала номер. «Ту… ту… ту…»

– …Алло?

– Здравствуйте! Могу я поговорить с господином Раудом?

– А кто его спрашивает?

– Понимаете, я… мы… мы с ним сегодня утром виделись. Он купил у меня картину…

– А-а, это вы, Юлия М.!

– Да-да, это я. А это вы?

– И что же вы хотели сказать, Юлия М.? – произнес голос, не ответив на ее вопрос.

– Я… ну-у…

Юлия чувствовала себя полной дурой. Действительно, чего она хочет? Но с другой стороны, ведь этот Рауд сам просил позвонить.

– Извините, но мне показалось, что это вы что-то хотели мне сказать, – со смелостью раздражения произнесла Юлия.

Внезапно в трубке раздались щелчки и голос сменился:

– Да? Юлия?

– Угу… Да, – чуть сердито выдавила она.

– Простите, Бога ради, это сейчас с вами мой друг разговаривал. Мы тут немножко заняты, боюсь, нам с вами сейчас не удастся толком поговорить. Знаете, что я вам предлагаю?

– Что?

– М-м… да, вообще-то… – с сомненьем протянул голос, но потом интонация вновь стала бодрой и уверенной: – А хотя почему нет? Я вас приглашаю в кафе «Серебряный кубок». Там и поговорим.

– О чем? – быстро и подозрительно вставила Юлия.

– О вашем творчестве, разумеется. О вашем, не побоюсь этого слова, удивительном творчестве.

Слово «удивительном» голос произнес с неподдельно-восхищенным нажимом, и этот нажим немножко рассеял недоверие Юлии.

– И… когда?

– Да хоть бы и завтра, в это же время.

Вечером Юлия рассказала о звонке мужу.

– Ну что ж, сходи, – разрешил Казимир. – Но помни: Кэлинеску ни слова!

Пси-мэйл