Сет из Хада

Сайтан уже не стрелял — зачем тратить стрелы, если враг почти мертв? Он внимательно наблюдал за уменьшавшимся в размере пламенем, которое продолжало гореть, растапливая бесформенные но, все еще дергающиеся в конвульсии остатки ледыша. Дождавшись, пока исчезнет последний сполох огня, «съевший» последний кусок чудовища, Сайтан повернулся к еле держащемуся на ногах Сету.

— Неплохо, — Сайтан кивнул головой, — совсем неплохо. А то я уже начал думать, что в Хаде не осталось ни одного толкового демона.

— Толковых много, — с трудом приходя в себя, ответил Сет, — честных мало.

— А когда было иначе? — Сайтан удивленно поднял кустистую бровь, — Всегда так было.

— Тебе виднее, — усталость наваливалась на Сета с невероятной силой. Так, словно ему пришлось использовать самые тяжкие заклинания.

— Это точно, — Сайтан посмотрел на место, где от огромного ледыша осталось, в прямом смысле, мокрое место и, усмехнувшись, сказал, — всего-то четвертый порядок, но как точно! Учился где?

— Где придется, — Сет уже стоял на ногах, — свою историю могу рассказать потом, если еще будет интересно, а сейчас нам нужно отправляться в Хад. И ты должен рассказать мне все, что знаешь. Всю правду, — Сет сделал паузу, — и я помогу тебе.

Сайтан снова прищурился, разглядывая Сета так, словно впервые увидел его.

— «…Когда черное станет белым, а ночь обратится днем…», — негромко продекларировал Сайтан.

— Что? — Сет удивленно посмотрел на Сайтана, напрягшись от мысли, что за века одиночества Сайтан мог вполне повредиться в уме.

— «…Воин придет умелый, и властен он над огнем!» — Как ни в чем не бывало, закончил Сайтан, торжественно глядя на Сета.

Сет был озадачен. Решительно, сегодня все хотят говорить стихами, причем, не просто стихами, а какими-то пророчествами. Впрочем, в данном случае могло иметь место обычное помешательство, что, в общем-то, было бы не очень удивительно, но никак не входило в расчеты Сета. Стараясь не выдать своих мыслей, Сет спросил:

— Ты стал поэтом?

— Это не мой стих. Так написано в Сердце Суккуб.

— В Сердце? — Переспросил Сет, хотя прекрасно расслышал его ответ.

— Да.

— А как же насчет черного, которое должно стать белым?

— Здесь уже вторую ночь светло, как днем.

— Вот как? — Спросил Сет, непроизвольно поднимая глаза к небу — бледное, с еле заметным розовым оттенком, оно казалось непривычным и чужим.

— Да. И там же есть другие пророчества, часть которых уже сбылась, но еще большая часть сбудется совсем уже скоро! — Сайтан выглядел по-прежнему слишком уж торжественно в своей странной одежде, и в окружении огромных валунов.

— Ты сам читал их?

— Я видел Сердце очень давно, — спокойно ответил Сайтан, — в юности. Тогда я не знал, что значат эти линии. Но запомнил и, оказавшись здесь, я нашел копию, правда, не в натуральную величину, и попробовал расшифровать. У меня получилось…

— Постой, — до Сета только начало доходить, о чем говорит Сайтан, — ты о «Книге Суккуба»?

— Которая и есть «Сердце Суккуб», — кивнул Сайтан.

— То есть? Почему Суккуб?! — Сет уже не пытался скрыть своего удивления, — Ты хочешь сказать, что Суккуб был… женщиной?!

— Вот и тогда мне никто не поверил, — вздохнул Сайтан, — а ведь это ее имя — Суккуб. Она прародительница Денница и всего, что есть в нашем мире. Но в отличие от Денница и его сына Эосфора никогда не требовала, чтобы ее почитали за высшее существо. И ушла, когда поняла, что этот мир совсем не тот, в котором ей хочется жить.

— Постой, постой, — Сет даже махнул рукой, чтобы остановить разогнавшегося Сайтана, — все знают, что первым появился Суккуб…

— Не появился, а пришла! — перебил Сайтан, — Она пришла из другого мира, того, о котором ты так здорово пел только что.

— Эта песня…

— Да! — Вновь с жаром перебил его Сайтан, — Эта ее песня!

— Но…, откуда такие сведения?

Сайтан какое-то время смотрел на Сета, а затем, словно решив для себя важную задачу, указал рукой на вход в Лабиринт, и негромко произнес:

— Там есть все! И факты, и доказательства. Если интересно, я мог бы показать тебе кое-что весьма любопытное.

В другое время Сет не раздумывая согласился бы на подобное предложение, но тревога, родившаяся после покушения на герцогиню Агварес никуда не делась. Напротив, она только усиливалась. Сет покачал головой:

— Я сделаю это с удовольствием, но потом — сейчас у нас нет на это времени…

— Завтра его не будет уже ни у кого, — как-то обреченно возразил Сайтан, и Сет почувствовал, как завибрировав, усилилась тревога.

— Ты об этом луче… из Дахат?

— Откуда тебе известно?! — Удивленно ответил вопросом на вопрос отшельник с многовековым стажем.

— Так, слышал кое-что, — ответил Сет, — ты веришь в это?

— А как можно не верить тому, что неизбежно случится?

— Но ведь еще не случилось? А если и вовсе не случится?