Сеть Сирано

Слова в моей голове сбились в кучу, рассыпались на буквы, перемешались и снова начали обретать стандартные формы, подчиняясь непонятно откуда возникшему ритму и рифме: я фанерой лечу над Парижем, ты все дальше, я все выше… Подо мною московские крыши, надо мною летят облака… Город за ночь любовью весь выжат, город слабый, еле дышит. И неважно кому стал ты ближе, стала я от тебя далека…

Почему действительно так? Почему все рухнуло, а мне это неважно, я спокойна, как утреннее небо? А ведь только вчера, я носилась веником по Москве, с целью найти себе угол, в который можно было упереться рогом и никого не видеть. Причем, никогда. Рог, а вернее, рога, чего-чего, а этого добра у меня довольно, застрянет, то есть застрянут, навечно в кирпичной кладке, и я за компанию с ними отброшу концы, точнее, копыта, и останется от меня одна усохшая, зато хорошо сохраненная мумия на радость будущим жадным до старины поколениям. Вот так, предки, блин, умирали мы от любви! Завидуйте и удивляйтесь. Вам это не дано.

Хотя почему не дано? Если верить моей же стройной гипотезе, наши будущие поколения — это те же мы. Но, наверное, все-таки повзрослевшие, возмужавшие, набравшиеся опыта и умеющие оградить себя от последствий буйного помешательства, которое в нашем непросвещенном веке все еще называют любовью.

Когда, наконец, наступит то благословенное время, когда люди, как шустрые мотыльки, будут легко спариваться и еще более легко расставаться, перелетать с цветка на цветок без сожаления, без боли, без вранья? Вспорхнуть так белой бабочкой, в белом платьице, в белом веночке над черными жизненным обстоятельствами, плюнуть на них с высоты своей непогрешимости и забыть. И забыться, и не вспоминать…

А я? А я так смогу? Я так сумею? А чем я хуже тех счастливчиков, вскарабкавшихся на ту поднебесную высоту, с которой такие понятия, как вера, надежда, любовь кажутся маленькими, ничего не значащими козявочками, которые никоим образом не могут повлиять на нашу неприхотливую, самодостаточную и лучезарную во всех отношениях жизнь?

Я так смогу?

По крайней мере, я буду стараться. Уже с завтрашнего дня. Вернее, сегодняшнего. Утро! Завтра наступит утро! Ура! Все черные мысли побоку. Как встану! Как побегу мыть окна! Или, все-таки, не мыть? Или лучше занять руки делом, чтоб отступила голова? Чтоб отлетела на фиг, не заморачивалась? Вымыть окна, чтобы жизнь стала светлей. Или дождаться первых весенних дождей, чтоб они сами сделали эту черную работу? Мыть, черт возьми, или не мыть? Это, я вам скажу, вопрос. Но главное, что я свободна в своем выборе.

Я, наконец, свободна.

Тетка

Утром тетка по обыкновению сидела за компьютером. Привычка просмотра пришедших за ночь сообщений стала превращаться у нее в настоящий ритуал. Кто-кто в теремочке живет? Ага. Некто Барабанщик.

Барабанщик — Джоанне 0 часов, 39 минут:

— Жду сучку — на случку. 300 долларов.

Тетку как будто по лицу ударили. Она так резко отпрянула от экрана, что кресло, на котором она сидела, откатилось в сторону метра на полтора.

А что удивительного? Когда-нибудь это должно было произойти. Тем более, что предложения такого плана и раньше имели место быть. Приезжай ко мне, девочка, приезжай хорошая, ни на минуту не пожалеешь. На что тетка вежливо отвечала, что без мороженого, катанья на трамвае и стакана бормотухи в розлив она на такое не согласная. Дальше шло бурное обсуждение всех трех пунктов, во время которого тетка капризничала, выдвигала новые требования, согласовывала маршрут, конечный пункт прибытия, срок пребывания, условия размещения, количество комнат, цвета постельного белья и прочая. После чего совершенно беззлобно посылала своего на все готового корреспондента на хутор бабочек ловить.

В этот раз была совсем иная ситуация. С таким мерзким, хамским, откровенно оскорбительным тоном тетка сталкивалась впервые. Конечно, можно было бы ответить так, чтобы ему впредь было неповадно. Можно было взять и просто размазать этого урода по стене, вспомнив между делом его мать, сестру и дочь от первого брака. Сидит весь такой красивый в куче мягких игрушек, зубами поблескивает, усами шевелит. А что? Триста долларов неплохие деньги. А потом, все обоюдно. Ты — мне, я — тебе. Но если ты считаешь себя таким честным, то почему не пойти дальше, и не стать элементарно вежливым? Не «сучку на случку», а как-то иначе, по-человечески. Может, и найдутся нуждающиеся… Хотя, конечно, они найдутся в любом случае.

А у самого девочка растет. Наверняка на папу похожа. Глазенки, кудряшки… Если бы не эта девочка… Так бы барабан ему на голову и надела. Но мы же интеллигентные люди, не уподобляться же право?

В прихожей зачирикало. Тетка пошла открывать.

— Тань, что мне надеть? — с порога затараторила Чигавонина, доставая из баула какие-то разноцветные тряпки, — это вот черное с вырезом или зеленое с разрезом?