Сетевой

Чур набрал обороты, похоже, освоился в игре и даже немного прославился. Однажды я услышала, как мои собратья по оружию обсуждают персонажа по имени Закидонский — того самого, которого создал Чур. Парни говорили, что неплохо бы заполучить его в нашу гильдию: у него оказался в прямом смысле убийственный рейтинг, а одет он был так, что в нем заподозрили читера9. Однажды прошел слух, что на Закидонского настучали админам, те проверили логи и подтвердили законное происхождение каждой вещички, каждого артефакта, присвоенного этому загадочному персонажу. Слушая эти разговорчики, я пыталась понять, чем он их так привлек. Парни объяснили, что я пропустила чуть ли не самое интересное: появление уникального игрока.

— И чем же он так уникален? — спросила я в микрофон, косясь на подслушивающего, как обычно, Чура, который прямо-таки излучал самодовольство, развалившись в позе римского патриция на моем рабочем столе.

— Шутить изволишь? — Даня даже приободрился, это чувствовалось по голосу. — Да он просто бог в ПВП10! Я как-то сам наблюдал, как он порвал кучу народа за каких-то пару минут! Такой замес был! Там такие реакции, такие гениальные связки, что я бы тоже подумал, что это читер. Ну или как будто он играет не мышью, а сразу двумя клавами. Как на рояле! Он гениален!

— Даня, да ты фанат! — Я уважительно взглянула на Чура, и он поднял вверх большой палец и покивал своей мохнатой башкой.

— Даня у нас не просто фанат. Он на нем помешался. — Это внес ясность Мишаня.

— Я просто восхищаюсь!

— Ты просто завидуешь!

— Ну да. Хотел бы я так научиться. Но блин, у меня всего десять пальцев!

— А у него сколько, по-твоему?

Я молча слушала, изредка переглядываясь с домовым и не переставая удивляться. Надо будет присмотреться, как ему удалось произвести на наших игроманов такое впечатление. Я была уверена, что Чур мухлюет, и мне было интересно, с чем именно. Неужели с кодами? Но ведь его же проверяли, и, по слухам, не раз. Данила поведал, что несколько дуэлей Закидонского наблюдали сами гейм-мастера. И не нашли к чему придраться, кроме нечеловеческой быстроты реакций, которую не мог объяснить даже самый быстрый интернет.

— Как ты это делаешь? — спросила я его, когда мы с ним отключились от «эфира», то есть голосового чата.

— Что именно? — Чур сделал невинную физиономию и поковырял пальцем коврик от мыши, к которому что-то присохло.

— Не прикидывайся, что не понимаешь, о чем я спрашиваю.

— Я просто крут, — скромно потупившись, сказал он. Я картинно вздохнула. — Ну правда! Ты же сама видела! Я просто хороший игрок!

— Мальчики говорят, что ты один из лучших, — поправила я его.

— Мальчики неправильно говорят. Я лучший! — Я почувствовала, что его прямо распирает от самодовольства.

Я была поражена. Я сидела, молча пялилась на него и пыталась сообразить, что для меня лично может означать раздутый от гордости домовой, который переиграл мальчишек в компьютерную игру. Людей компьютерная зависимость не приводит ни к чему хорошему, именно поэтому я старалась не залипать и не уходить от реальности настолько, чтобы меня затянуло. Как тех бедолаг, которые начинают терять человеческий облик и превращаются в бледных, хилых или наоборот — разжиревших сутулых зомби, живущих в основном ночью и в основном за компом.

А к чему это может привести домового?

— Слушай, а зачем тебе это надо? — наконец прервала я молчание.

Чур прекратил раздуваться от гордости и, кажется, задумался.

Он посидел неподвижно, сверля глазами монитор, задрал лохматую башку к потолку и задумчиво поскреб шею, потом замер и стал совсем прозрачным, так что я едва его различала и подумала, что сейчас он совсем исчезнет. Но он вдруг встрепенулся, «проявился» и уверенно выдал:

— Эмоции.

— Что — эмоции? Тебе что, в реале эмоций не хватает?

— Мне их везде не хватает. Точнее, мне их много не бывает.

— В каком смысле? Они тебе зачем?

— Не знаю. Это сложно объяснить.

Теперь задумалась я: как он вообще может мне что-то объяснить про себя, если мы с ним, скорее всего, мыслим разными категориями? Что он знает о моих представлениях? Что он знает вообще о наших, человеческих мировоззрениях? И вообще. Что он, в конце концов, такое?

Домовой, похоже, тоже думал примерно в этом направлении. Он поерзал, устроился рядом с клавиатурой и начал объяснять.

— Ты вообще хоть примерно представляешь, что ты такое? — Похоже, я была права: мы пришли в итоге к одному и тому же вопросу.

— Примерно представляю, — сказала я. — Я человек.

— А из чего ты состоишь? — Сейчас своим менторским тоном и вопросительно-выжидательными интонациями он напомнил мне моего бывшего учителя биологии. Тот тоже любил, когда мы задавали себе и ему вопросы и пытались на них ответить.

— Из белков, жиров и углеводов, — попыталась отшутиться я.

— А это все из чего? — Он был и терпелив так же, как тот учитель.

— Из молекул. Молекулы из атомов. Атомы… из чего-то там еще.

— Во-о-о-от! В итоге это «что-то там еще» состоит из сгустков энергии.

— Как-то так, да, — согласилась я, мысленно перебирая все свои скудные познания из области физики.

— Я тоже состою из энергии.