Сетевые публикации

2а) Все вышеперечисленное почти правда — и вместе с тем полная неправда.

Сталин не начинал мировой войны: ему предприятие такого масштаба было неподъемно. Расстрел Тухачесвского и прочих генералов, обвиненных в шпионаже, и последовавшая чистка в офицерских рядах — мало что изменили в руководстве РКК и на ход войны не повлияли. Сходную чистку, кстати будь сказано, провел и Гитлер. Трусом Сталин не был, по глобусу он не воевал, четырехслойной тактики не изобретал, в гибели русских пленных он невиновен.

Но многое в обвинениях соответствует действительности. Просто все сложнее.

Как это часто бывает в истории (и в частной жизни тоже) люди стараются не заметить того, что сами фигуранты истории провозглашают как самое главное. Это эффект крупного географического названия на карте, которое никто не видит, в то время как выискивают маленькую деревушку.

Гитлер очень громко провозгласил новое немецкое государство Третьим Рейхом, установив прямое родство с Гогенцоллернами и Гогенштауфенами, с императорскими семьями Священной Римской Империи. Все императоры Священной Римской империи, начиная с Карла Великого, Оттона, Генриха Птицелова — и вплоть до прямого предшественника Гитлера, Отто фон Бисмарка, занимались тем, что собирали распадающуюся Европу в единый организм, противопоставляя эту единую имперскую конструкцию — варварству.

Гитлер — в его собственной терминологии, в его собственных словах, высказанных тысячекратно — стал очередным Императором Священной Римской империи. Вся идеология, вся атрибутика, все ритуалы, вообще все — было сделано, чтобы подчеркнуть эту его миссию. Его дружба-вражда с Англией того же происхождения, его ненависть к Франции — того же происхождения: это именно Наполеон и идея «империи-республики» пресекла однажды порядок Священной Римской империи.

Ненависть к Франции вообще доминанта гитлеровского характера, равновеликая к ненависти к евреям. Франция для Германии всегда была основным соперником — на протяжении веков франко-прусские войны определяют карту Европы. В качестве преемника одного из Каролингов, а именно германского императора — Гитлер всегда видел именно во Франции первого врага и первую добычу.

Оттуда же — рабочее отношение к славянскому пространству. Черчилль в письмах уже в 39-м году, когда началась война, говорил о неизбежном рывке за нефтью. И наследие Первой мировой войны, того самого, не опровергнутого плана Шлиффена — то есть, рывка в одном направлении (Запад), а потом в другом (Восток), осуществимого благодаря немецкой дисциплине — все это оставалось актуальным.

Это была новая Священная Римская империя — живущая по законам данного организма.

Придумать логику развития Священной римской империи — Иосифу Джугашвили, при всем его коварстве, было не под силу.

Немаловажно и то, что Вторая мировая война была не просто продолжением Первой — это была та же самая война. Первая мировая война питалась великими планами. Великими людьми замышлялась — великими же людьми и пресекалась. Однако война не кончилась — это была огромная война, не нашедшая естественного конца, остановленное театральное действие. Посреди океана возвели плотину — эту плотину скоро прорвало.

Армии даже не поменялись. Тухачевским больше — или меньше, таких же генералов были сотни, Михаил Николаевич — не самый талантливый и не самый яркий. И с немецкой и с русской стороны — сотнями выходили воевать те же самые люди, что уже воевали друг с другом. Те же самые генералы вышли на то же самое поле в тех же самых сапогах — и с теми же самыми целями. Среди генералов, принявших участие в кампании — 80 % были ветеранами Первой войны. Тогда майорам и полковникам было по 25–35, а в 1939-м году им стало 45–55: славный возраст для генерала и командующего фронтом.

Немаловажно и то, что Вторая мировая война (как мы ее привыкли называть) для Европы была 3-ей Франко-Прусской, и основная интрига европейской части войны лежит именно в этом конфликте республики и империи, двух способов европейского управления.

Если начинать отсчет с Тридцатилетней войны (а это было бы правильно делать), то конфликт и стратегия еще старше, но с 1870 года — срок совершенно живой, исторически здравый. То была №ья франко-прусская с давним выяснением принципиальных вопросов.

В отношении роли Сталина и русской роли в войне — это значит следующее: война не только началась бы все равно, помимо Сталина и России, — война уже и шла давно, помимо России и Сталина. А России выпала роль странная: — таскать для чужих дядей каштаны из огня. А огонь был сильный.

Свои интересы были у всех: у Англии — явные колониальные, война в Африке была для Англии, разумеется, важнее, нежели бои на европейском континенте; для Америки — стратегия будущего; для Германии — план объединения Европы, осуществление идеи Римской империи; и только для России — это стало вопросом выживания. Стратегия на уничтожение была провозглашена внятно и громко, и тактика была соответственная.