Сетевые публикации

Что касается подписанной-неподписанной Женевской конвенции. Это крайне важный аспект войны — на совести Солженицына утверждение (многократное), что именно фактом неподписания конвенции Сталин обрек военнопленных на гибель в адских условиях. Мол, других пленных содержали как людей, а русских солдат практически уничтожали. Солженицын солгал — причем многажды и тенденциозно. Эта ложь — одна из самых серьезных. Дело в том, что между Германией и Россией существовала конвенция Генуи, подписанная в 20-е годы СССР, и этой конвенции никто никогда не отменял. Конвенция женевская от генуэзской отличалась лишь тем, что в ней положение в плену офицеров и солдат — рознилось по довольствию и содержанию, а советская сторона демонстративно соблюдала равенство в армии. Также был пункт, запрещающий принуждать офицеров к труду и наделяющий их жалованием. Советская сторона эти дополнительные пункты отвергла. Но что касается гигиены, условий труда и содержания в плену — генуэзская конвенция все описывала и оставалась действующей. Дело не в женевской конвенции (например, Власов, попав в плен, первым делом потребовал, чтобы его содержали не как рядового, а с уважением) — дело в том, что существовал гитлеровский приказ по поводу обращения с пленными русскими «они нам не товарищи» — предписывающий уничтожение. Существовала знаменитая резолюция Кейтеля на взволнованное письмо фон Мольтке о содержании русских пленных («поймите, речь идет об уничтожении»), существовал приказ о комиссарах — всякий комиссар или коммунист расстреливался на месте, и, наконец, существовали специально внедренные айнзац команды, коим помогал Вермахт (как это ни стараются замолчать, есть много документов, могу предъявить) — и айнзац команды занимались планомерным истреблением пленных раненых. То, что совершил Солженицын в отношении этого именно пункта — а именно снял вину с Гитлера за убийство русских военнопленных и переложил эту вину на Сталина — есть беспрецедентная низость.

Что касается полководческих талантов Сталина, то он умел распределять задачи между генералами — грамотно. В отличие от Гитлера (тоже ставшего главнокомандующим) он видел карту цепко — за исключением трех (я насчитал три, но возможно их больше, я не специалист) провальных планов и приказов — его воля была здравой. Никакой четырехслойной тактики не было. Что до Жукова — из него постепенно слепили фигуру наподобие Тухачевского, Сталин умел выбрать будущего потенциального диктатора и разменять его на десять непопулярных операций. Тем более что наполеон ему был не нужен. На это место он претендовал сам: возможно, до конца не понимая, насколько ему это место не по роту (с одной стороны), и насколько властно история его на это место выталкивает сама.

2б) Говоря о войне в целом — и тем самым анализируя личности участников — следует, на мой взгляд, отметить ряд принципиальных положений.

Война 39-45-го была продолжением войны 14-го года, ее составной частью, это единый процесс.

Однако (в том сегменте, в котором происходит война России и Германии) существенно то — что страны, воевавшие друг с другом по кайзерско-царской воле, вышли на те же поля войны уже демократическими государствами, по своей собственной, народной воле — и вели их народные (хотим мы это признать или нет) вожди. Переход большой мировой войны в демократическую фазу ставит чрезвычайно серьезный исторический вопрос.

Это вопрос стиля демократического управления Европой, способа организации народных масс, в которых поддерживается иллюзия свободного выбора.

За этот способ, за лучшую, наиболее эффективную форму этого демократического управления и шла мировая война.

То была не война тоталитаризма с демократией — как часто сегодня говорят — но война разных форм демократий за единый принцип управления. И в этом именно смысле важно видеть, что это 3-я франко-прусская война, то есть: очередная война между республиканской системой имперской власти — и принципом священно-римской империи.

Наиболее важным в данном случае представляется тот факт — что Франция во второй фазе войны, во 2-й Мировой войне участия практически не принимала. По видимости — это странно. Но не странно совсем, а логично. Так произошло оттого, что роль республиканской империи Франции была взята на себя новой Россией.

СССР в конфликте с новым типом Священной Римской империи фактически выполнил задачи наполеоновской Франции, представляя конкурентную республиканскую модель империи. Важно увидеть в мировой войне вечную и великую драму истории — а не криминальный заговор двух злодеев.

Вакантное историческое место стремительно занял азиатский партнер — его включили в европейскую историческую драму. И Советская Россия сыграла роль Наполеоновской Франции.

Это была неожиданная роль для сталинской России — но роль логически обоснованная. В это время фаза революции уже перетекла в Директорию и в Империю, а республиканский вождь стремительно становился императором.