Сети на ловца

Я, конечно, помнил: в ту весну весь город говорил об этом дерзком нападении. Паводок был тогда необыкновенный, городской аэродром затопило, и «кукурузники», отвозившие деньги на отдаленные горные прииски для выдачи зарплаты, поднимались с летного поля аэроклуба в Лосихе. Там-то бандиты и напали на самолет; «кукурузник», вырулив на взлетную полосу, опробовал мотор, когда двое бандитов на мотоцикле подъехали к самолету. Пилот не обратил на них внимания, приняв за механиков, которые частенько разъезжали здесь. Ранив летчика и охранника картечью, бандиты похитили деньги — сумму немалую — и скрылись в сопках. Слухи приукрасили это событие драматическими подробностями, но несомненно было одно: денег так и не удалось найти, хотя бандиты вскоре были арестованы и отданы под суд.

— Наверное, за это дело возьмется Комолов? — спросил я.

— Возьмется, — сказал Павел. — А пока что он выдал мне карт-бланш. Должен осмотреть место и принять первые меры к розыску… Если потребуется.

«Газик» свернул на лесную дорогу и, стуча крепкими шинами по корням, побежал, петляя между лиственницами. Мы въехали в Казенный лес, который вопреки моим ожиданиям вовсе не был мрачным и глухим. Лучи заходящего солнца свободно проникали в чащобу и освещали бронзовые стволы деревьев, пахло живицей и мхом. Павел, замолчав, разглядывал дорогу. Через несколько минут лес кончился, солнце ударило в окна, машина, словно ослепленная, сделала неуверенный поворот и остановилась.

— Не будем терять времени, пока светло, — сказал Павел и первым выпрыгнул на траву. За ним, кряхтя, полез доктор с саквояжем.

После темного и душного «газика» вечер казался удивительно ярким и красочным. Высоко в небе отливали перламутром осенние легкие облака. Машина стояла на опушке лиственничного леса, справа расстилался луг, покрытый сыпью кочек, а прямо меж деревьев виднелся рубленый дом с мезонином, обнесенный высоким забором. У калитки на лавочке сидел человек в милицейской фуражке и читал газету. Метрах в двухстах от дома на лесном берегу я увидел еще несколько дач, они казались вымершими, оставленными людьми — да так оно, наверно, и было, потому что с началом учебного года большинство дачников перебрались в город.

Все было пронизано тишиной и спокойствием, и, честное слово, если бы не постовой у ворот, я подумал бы, что мы попали не по адресу. У меня было такое ощущение, будто доктор, раскрыв саквояж, достанет пару ракеток для бадминтона, волан и, ко всеобщему удовольствию, выяснится, что розыгрыш, хотя и удачный, не может длиться бесконечно.

— Ну, что же ты отстаешь? — крикнул Павел с нетерпением.

«Вольно же вашему брату глазеть на все со стороны, — расслышал я в его голосе. — Но коль уж ввязался, подчиняйся дисциплине». Время неспешных бесед кончилось, мы вступали в полосу действия.

Павел открыл калитку, и навстречу нам, осторожно ступая по траве, чтобы не затоптать следы на песчаной дорожке, вышел участковый, пожилой человек с благодушным, слегка оплывшим лицом. Рядом с ним Павел казался совсем мальчишкой.

— Все оставлено на месте? — спросил Павел.

— Все как положено. Был здешний доктор, констатировал смерть.

— Кто обнаружил труп?

— Почтальон, — участковый заглянул в блокнотик. — Савицкий Петр Васильевич. Он ожидает возле дома. Понятые тоже здесь.

Участковый пожал плечами: «Мы-то свое дело сделали, теперь очередь за вами…» Лейтенант Сковороденко оглядел калитку, а эксперт, суровый, как дантист, приготовил инструменты и фотоаппарат.

— Калитка была заперта? — спросил Сковороденко.

— Простая щеколда, — ответил участковый. — Чего там… А то, пожалуй, и не полез бы в эту дачу: забор вон какой.

Я с почтением оглядел высоченную ограду. Острия стесанных досок выглядели грозным предупреждением: из-за такого забора должен сейчас с грозным лаем выскочить пес…

— А где собака? — спросил Павел, рассматривая дорожку.

— Там, недалеко от крыльца, — сказал участковый. — Этот парень, видать, был не промах. Укокошить такую овчарку! Лютый был зверь, кидался, как тигр.

Очевидно, Павел тем же умозрительным путем, что и я, пришел к мысли о собаке, потому что дорожка ничего не могла подсказать ему, никаких отпечатков лап на ней не было, зато песок сохранил иные следы. Даже дилетант мог с полной уверенностью сказать, что на участок входило трое и среди них женщина.

Эксперт остановился, чтобы сфотографировать отпечатки и снять слепки. Сковороденко помогал ему. Он не терял своей украинской невозмутимости.

— Рифленая подошва — у почтальона, — пояснил участковый.

— А что за женщина?

— Не знаю. Она дошла до середины дорожки и повернула назад.

Я был рад этой минутной задержке у калитки, потому что, откровенно говоря, побаивался ступить на порог дачи, где ожидало меня непонятное и страшное. Но Павел решительно направился к дому, намереваясь начать следствие с главного.