Сети сатаны

– Что вместо этого? – негромко повторил Иоганн и налил себе еще вина.

– Вместо этого вы ездите в хлипкой повозке, дурачите людей этими… картинками, волшебными снадобьями и лживыми гороскопами. Вас называют чернокнижником и шарлатаном. Да, вы знамениты, но вас никто не превозносит… – Вагнер вздохнул. – Говоря по чести, мне кажется, что скоро ваше имя, а заодно и мое, предадут забвению. Так зачем же вы это делаете?

Иоганн глотнул вина и долго молчал, глядя на рубиновую жидкость в стакане. Его так и подмывало вновь выпить все залпом, а потом швырнуть стакан в стену, но Иоганн совладал с собой. Он откинулся на спинку стула и насмешливо поглядел на Вагнера.

– Любому другому я бы за подобную дерзость плеснул вином в лицо. Но ты, как мой ассистент, имеешь право знать. – Он подался вперед. – Знаешь, на что я надеюсь? Я надеюсь, что однажды меня все-таки бросят в тюрьму. Я с тоской жду этого дня, хоть и знаю, что он никогда не наступит.

– В тюрьму? – изумился Вагнер. – Но почему…

Иоганн вскинул руку и заставил его замолчать.

– Я не хочу, чтобы меня объявляли некромантом или черным магом, болван. Меня должны арестовать за жульничество. Ты лучше других знаешь, что мы лишь морочим людям головы. И они сами это понимают, да только не желают этого видеть! – Он тихо рассмеялся. – Им хочется, чтобы их околдовали, хочется верить, что дьявол действительно существует. Потому что без дьявола не может быть и Бога. И потому они подыгрывают нам, покупают наши зелья и пугаются наших рисунков. И до тех пор, пока они позволяют себя обманывать, у таких, как мы с тобой, развязаны руки. В этом наше предназначение. Мы олицетворяем дьявола, оправдывая существование Бога.

– Так вы действительно не верите в Бога? – спросил Вагнер, нахмурив брови.

Иоганн ответил не сразу.

– Представим на миг, что Его нет, – произнес он затем. – Тогда не было бы никого, кто удержал бы нас от злых деяний. В конце концов, все наши законы восходят к Богу. Не существовало бы запретов, и все стало бы дозволено. Любые книги, любые думы… Соблазнительная мысль. Я сам довольно долго ей предавался, слишком долго… – Несколько мгновений Иоганн смотрел в пустоту, а потом продолжил: – И в то же время воцарился бы хаос, ибо ничто не имело бы смысла. Мы остались бы одни во Вселенной, без надежды, без утешения. Таким мне представляется ад. В безрадостные минуты мне кажется, что мы давно уже в аду, просто еще не заметили этого.

– Если существует ад, значит, существует и дьявол, – заметил Вагнер.

– О да, не сомневайся. – Иоганн допил вино и уставился прямо перед собой. – Дьявол существует. Только не в том обличии, в каком представляется нам.

Он неожиданно отставил стакан.

– Ну, довольно предаваться унынию! Самое время сыграть в шахматы да преподать тебе пару уроков. Больно смотреть, как ты возишь по доске фигуры.

Иоганн вынул из кармана плаща маленькую доску и мешочек с фигурами – он сам вырезал их долгими бессонными ночами из рога и алебастра, – положил доску на стол и принялся расставлять фигуры, как проделывал это уже тысячи раз.

Но Вагнер даже не посмотрел на доску, а уставился куда-то в окно. Снаружи хлопьями падал снег.

– Что такое? – спросил Иоганн.

– А, ничего, просто… – Юноша помедлил. – Когда вы говорили про дьявола, мне показалось, будто за окном кто-то стоит. Какой-то человек в черном. Он смотрел на нас, словно… словно наблюдал. И его глаза… они сверкали огнем.

– Человек в черном? И ты, конечно, решил, что это дьявол? – Иоганн рассмеялся. – Ох, Вагнер!.. Я и не думал, что у тебя такое воображение. Наверное, какой-нибудь студент хотел поближе взглянуть на великого доктора Фаустуса. А может, это была черная кошка… – Он с легкой усмешкой протянул Вагнеру фигуры королей. – Какую сторону выберешь? Белую или черную? Эти фигуры вполне реальны, в отличие от каких-то призраков за окном.

Внешне Иоганн был невозмутим, но слова Вагнера смутили его куда сильнее, чем он хотел выказать. Ему тоже в какой-то миг показалось, что за окном кто-то стоял в снежных вихрях.

Человек в черном.

И ты, конечно, решил, что это дьявол…

Краем глаза Иоганн еще раз посмотрел в окно. Снаружи бушевала вьюга, и ветер завывал, как брошенное дитя.

Но там никого не было – лишь темная, непроглядная ночь.

* * *

Иоганна все не покидало ощущение, что за ним наблюдают. За последнее время оно даже усилилось. Теперь, когда Фауст шел в университет читать лекцию, он постоянно оглядывался и не расставался с кинжалом. Порой чувствовал на себе чей-то пристальный взгляд – и тогда начинал вдруг запинаться, оглядывал студентов, но видел лишь незнакомые и растерянные лица. В конце концов Иоганн сам себя одергивал. Должно быть, это зимнее уныние так его растревожило и издергало. Его и раньше преследовало это гадливое чувство, оно тянулось за ним, как скверный запах, и Иоганн объяснял его своими страхами. Однажды это чувство пропало на несколько месяцев, а затем появилось вновь. Но никогда оно не бывало таким острым, как теперь.