Сети сатаны

Фауст в задумчивости спустился по лестнице. Оставалось только догадываться, что это за человек и как он их разыскал. По крайней мере, гость был один. Значит, судебное разбирательство им пока не грозило. Посланник ли это кёльнского епископа? Иоганн сомневался, чтобы влияние тамошней инквизиции простиралось так далеко. Кроме того, всадник выглядел скорее как рыцарь, нежели как священнослужитель.

Или это первое знамение грядущих событий? Предвестник кометы Ларуа?

Вагнер сидел за столом и читал книгу. Когда Иоганн быстрым шагом направился к двери, юноша поднял недоуменный взгляд.

– Что случилось?

– К нам гости. И это явно не коробейник из деревни.

Фауст сделал глубокий вдох и распахнул дверь. К ним действительно пожаловал рыцарь. На нем были латные доспехи, а на его плаще Иоганн заметил черный крест, какие носили рыцари Тевтонского ордена. Основанный еще во времена Крестовых походов, орден до сих пор пользовался влиянием при дворах Германии. Иоганн был в недоумении.

Что могло понадобиться от него тевтонским рыцарям?

– Вы доктор Иоганн Георг Фаустус? – спросил рыцарь, старый рубака исполинского роста, с лицом, покрытым шрамами.

Иоганн молча кивнул.

– Меня прислал Вольфганг фон Айзенхофен, – продолжал рыцарь, и его латы скрипнули на морозе, – комтур [43] Тевтонского ордена в Нюрнберге. Он просит вас явиться в Нюрнберг, где вас ожидает старый друг.

– Старый друг? – Иоганн приподнял брови. – Как его имя?

– Я не могу назвать вам его. Вы всё узнаете, когда прибудете в Нюрнберг.

Фауст внимательно смотрел на гостя, но лицо рыцаря оставалось неподвижным. Подул холодный ветер, рванул ставни на окнах. Тем временем подошел Вагнер и с любопытством разглядывал гостя. Рядом рычал Сатана, почти как взрослый пес, словно почуял опасность.

– По-вашему, если меня захотел видеть какой-то старый друг, я потащусь с вами до самого Нюрнберга? – резко спросил Иоганн. – Придется вам объясниться.

Рыцарь кивнул.

– Ваш друг предвидел подобный ответ. И потому велел сказать еще кое-что.

– Я слушаю.

– Он велел передать, что смог бы рассказать вам о некоей персоне, к которой вы питаете немалый интерес. Имя этого человека – Жиль де Ре.

Иоганн стоял как громом пораженный, а имя эхом звучало в его голове. Имя, которое преследовало его почти пятнадцать лет.

Жиль де Ре…

Теперь сомнений быть не могло: этот рыцарь из Нюрнберга был предвестником кометы.

Игра началась.

На несколько мгновений Фауст потерял дар речи. Затем откашлялся.

– Дайте нам час, – сказал он рыцарю. – Мы поедем с вами.

24

Рыцаря звали Эберхарт фон Штрайтхаген – вот и всё, что они узнали о нем за несколько дней пути. Теперь их путь лежал на север. Иоганн прихватил с собой подзорную трубу и кое-какие книги по астрологии. Поначалу Вагнер расспрашивал доктора о причинах столь поспешного отъезда, но тот давал лишь уклончивые ответы, а потом и вовсе отмалчивался.

Собственно, Иоганн и сам не знал, кто или что ожидало его в Нюрнберге. Единственным человеком, который ведал о его интересе к Жилю де Ре, был Конрад Цельтис. Но ученый умер несколько лет назад, и после их памятного разговора в Гейдельберге Иоганн его больше не видел. А кто еще мог об этом знать? Так или иначе, этот загадочный друг знал, что Жиль де Ре не давал Иоганну покоя. И объявился он в тот самый момент, когда в небе, спустя семнадцать лет, должна была появиться определенная комета…

В обществе Эберхарта фон Штрайтхагена они были в безопасности, и в пути их ничто не задерживало. Грабителям хватало ума не связываться с вооруженным рыцарем, в полном облачении и верхом на боевом коне. И рыцари-разбойники, которых в последнее время становилось все больше, держались от них подальше. Хоть Штрайтхаген нечасто прерывал молчание, путники все же узнали, что комтурия в Нюрнберге была последним бастионом кайзера в городе. Свободный имперский город Нюрнберг, подчинявшийся непосредственно ему, в последние годы все больше отдалялся от своего давнего покровителя. Только комтурия Тевтонского ордена еще поддерживала кайзера, и потому их отделение в городе считалось неприкосновенным.

Иоганн мрачно усмехнулся. По крайней мере, там он будет недосягаем для кёльнской инквизиции. Но для чего он понадобился кайзеру и тевтонским рыцарям? И кто этот старый друг?

Через десять дней, проведенных большей частью в молчании, когда мослы уже изнывали от нескончаемой тряски, они наконец-то добрались до Нюрнберга.