Сети Вероники

«Наверное, это в Минске известная школа, – подумала Алеся. – С уклоном каким-нибудь».

– Четвертая школа на Красноармейской, угол Кирова, – сказал Борис Платонович. – А Оля жила на улице Ленина, это рядом. Отец ее был профессор мединститута и на меня, помню, еще в третьем классе произвел такое сильное впечатление, что я уже тогда на врача захотел учиться. Такой он был спокойный и умный человек. Квартира у них была профессорская, еще его родителей. Очень респектабельная – мебель из карельской березы, часы с боем. Я такого ни у кого не видел, хотя школа у нас была, как теперь говорят, элитная. Мы в Олиной комнате всей компанией располагались, уроки вместе делали… О Канте разговаривали – я в десятом классе очень им увлекся и всей компании его учение страстно излагал. Отец Олин любил с нами посидеть, иногда мама заглядывала. Она эффектная была, эмоциональная, гораздо его моложе, приходила в каком-то экстравагантном пеньюаре… В общем, это было лучшее воспоминание моего детства.

– А потом? – чуть слышно спросила Алеся. – Потом вы поссорились?

– Почему поссорились?

– Вы же говорите, это воспоминание не есть, а было.

– Не поссорились, а просто жизнь развела. Так бывает. Чаще всего так и бывает. Новая учеба, новая жизнь, это всех разводит по своим дорожкам. Тем более когда медицине учишься, немного остается времени на постороннее общение. Да вы и сами знаете. – Алеся кивнула. – А неделю назад Оля ко мне на работу зашла, – сказал Борис Платонович. – Я ее много лет не видел и с трудом узнал.

«Странно все-таки, – подумала Алеся. – Он хоть и не очень молодой, но и не старый еще. Неужели его одноклассница так постарела, что узнать нельзя?»

– Она больна, – словно расслышав ее мысли, сказал Борис Платонович. – Психика абсолютно расстроена, глаза уплывают, мутные совершенно. Живет в основном по больницам, иногда выходит, пытается куда-то устроиться, но куда в таком состоянии? К нам даже санитаркой взять не могу. Стал у одноклассников узнавать… Оказалось, как только в университет поступила, на первом же курсе вдруг любовь. К какому-то… Из тюрьмы вышел, еще и алкоголик. Забеременела, родила. Учебу пришлось бросить. Обычная в общем-то история, с любой чувствительной домашней девочкой может такое случиться.

– А родители? Неужели не помогли?

– В том все и дело. Мамаша ее как раз в то время нашла себе молодого любовника, отцу устроила развод с разделом имущества. Квартиру профессорскую пришлось продать. У них еще младший сын был, и мамаша вместе с ним почти все себе отсудила. Отец куда-то на окраину переехал, в Шабаны, кажется, а Оля к своему, с позволения сказать, мужу. Тот ее начал бить и вскоре выгнал, как и следовало ожидать. Она с дочкой пришла к отцу – мать сказала, что сама виновата, надо было думать, от кого рожаешь. Вот так. Раздавила ее жизнь.

– И что же теперь с ее дочкой? – растерянно спросила Алеся.

– Отец Олин ее воспитывал, пока мог. Потом умер. Оля в психо-неврологическом интернате. Мать сказала, внучку с такой наследственностью на себя не взвалит. Брат за границей где-то. Девочку в детдом отдали, там и выросла. Что с ней теперь, неизвестно. Оля вчера меня у больницы ждала – попросила денег. Я дал, конечно. Но… Страшно все это, Алеся. Была семья, жизнь, радость, Оля стихи любила, в тетрадку выписывала – и всё в прах. Как не было. Я человек не очень эмоциональный, но из головы это не идет. Спасибо вам, – сказал он.

– Да за что же? – воскликнула Алеся.

– Чудесно действуют ваши глаза. – Борис Платонович улыбнулся. – Как в озеро нырнул. Много у вас в Полесье озер?

Алеся кивнула. Она не знала, что сказать, так жалко ей было и ту несчастную Олю, и… Да, Бориса Платоновича очень было жалко. Не удивительно, что печаль у него в глазах, раз он так сильно все переживает.

– Ну, пойду, – сказал он. – Хорошо, что вас встретил.

Борис Платонович взял Алесю за руку, пожал ее быстро и ласково. И вышел из кафе. Алеся перевела взгляд на тарелку с колдунами. Как это они лежат такие… прежние, нисколько не переменились? Как будто нет той жизни, которую она увидела в глазах Бориса Платоновича.

Но в ней, в ней самой переменилось все. Это произошло так неожиданно, что она не умела это объяснить, только чувствовала. И знала, что прежней ей уже не быть.

Глава 4

Ресторан «Встреча в Москве» Алесе не понравился. Вернее, еда-то понравилась, но она не так сильно любила поесть, чтобы очень уж этому радоваться.

Правда, говорить об этом Виталику она не стала. Он был неплохой человек, занимался программным обеспечением и однажды помог Алесе, когда в ее дежурство на сестринском посту намертво завис компьютер. Она была ему за ту помощь благодарна, так и сказала, а через неделю поняла, что Виталик заходит в отделение терапии как-то чаще, чем раньше, и каждый раз заглядывает к ней в сестринскую или на пост.

Так что его приглашению в ресторан на ВДНХ она не удивилась. И почему же не пойти? Пошла.