Сетунь

– Прекрати! – И парень влепил ей пощечину. Наташка вдруг оторопело умолкла, огляделась, словно не узнавая помещения.

Михаил тоже опешил. Он не ожидал от Рустама такого. А тот упрямо выдержал его взгляд.

– Это истерика у нее. Я же говорил – сейчас пройдет.

Михаила эта сцена неприятно поразила, но он тут же отвлекся на прежние мысли. Как могло случиться, что Тина, которая всегда была внимательна, забыла зарядить ружье? К вылазкам она всегда готовилась серьезно, оружие осматривала за несколько часов до выхода. И вдруг, как вспышка – жуткое подозрение: оружейная не запиралась, войти туда мог кто угодно. С оружием умели обращаться все, кроме Сакины, но ей накрепко внушили – нельзя трогать! И ничего не боялись – до сегодняшнего дня.

Отупевший от горя Михаил сперва отогнал предположение как невозможное, немыслимое. А потом начал прикидывать – пусть так, но кому понадобилось это делать? И как ни крути, первым кандидатом в подозреваемые был Стас. Посторонний, чужак, что за мысли у него – неизвестно. Может, Тина поняла, что он не тот, за кого себя выдает? Голос разума вяло возражал – если бы Стас собирался их всех прикончить, у него уже была куча возможностей для этого. К нему давно привыкли, оружие от него не прятали. Ему даже незачем было бы звать на помощь сообщников – мог бы легко справиться с женщинами и детьми, пока Михаил был на вылазке. Хотя с Тиной не так уж легко справиться, да и дети подросли – Рустам уже сам кого хочешь завалит, и Наташка ему под стать. Врач не знал, что и думать. И больше всего его удручало, что с этим человеком ему придется идти до метро. Как он проявит себя в дороге? А с другой стороны, вдруг эти подозрения беспочвенны? Но кто же тогда разрядил ружье? Или все же принять как гипотезу, что Тина, взволнованная ссорами с дочерью и перспективой ухода, действительно про него забыла? Голова у Михаила раскалывалась. А Стас казался искренне огорченным гибелью женщины, и врач в конце концов решил, что та и впрямь проявила непозволительную рассеянность – на свою беду. И все же червячок сомнения грыз, копошился внутри. Врач решил поговорить с Гариком.

Тот в последнее время совсем сдал – таскал потихоньку спиртное из запасов и пил чуть ли не каждый день. Но когда Михаил заглянул к нему, вроде был относительно трезвым. Когда врач шепотом поделился своими сомнениями, Гарик задумчиво посмотрел на него.

– Не пори муру, старик, – изрек наконец он. – Просто слишком долго тут ничего не случалось, жили, как у боженьки за пазухой. Та фигня, что сейчас творится – это нормально. И чего поднимать такой шум? Все там будем. Вы вон собрались до метро идти – не факт, что вас кто-нибудь не схарчит по дороге.

– А ты не хочешь с нами? – спросил врач.

– С моей-то ногой? – хмыкнул Гарик. – Да я скоро вообще ходить не смогу. А этот мир – не для больных, старик. Больных оставляют зимой у костра, а когда дрова прогорят, они отправляются в лучший мир. – Он натужно рассмеялся. – И не надо драматизировать, все равно все там будем рано или поздно.

– Я не смогу уйти, пока ты в таком виде, – сказал Михаил.

– Ну и напрасно, старик, – хмыкнул Гарик. – Я бы на твоем месте ушел.

Это случилось через два дня. Врач, удивившись, что Гарик не выходит из комнаты, заглянул к нему. Тот лежал, с головой укрытый одеялом и, казалось, спал. Михаил откинул одеяло, взял его за руку – ладонь была ледяной. Врач воспринял случившееся как-то тупо, словно у него уже сил не осталось переживать или удивляться. На тумбочке были рассыпаны какие-то таблетки. Михаил знал, что Гарик принимал обезболивающее – видимо, в сочетании с алкоголем это его и доконало. Вряд ли он сознательно принял смертельную дозу – не такой был человек, чтобы сводить счеты с жизнью, хотя и раскис в последнее время.

Гуля, когда он сказал ей, испуганно прижала руку ко рту, чтобы заглушить рвущийся наружу вопль. И в глазах ее он увидел не только горе, но и ужас. А дети ходили тихие, подавленные, но он часто ловил на себе их вопросительные взгляды. Они словно чего-то ждали.

Его ухода?

Михаил решил поговорить с Рустамом.

– Взрослых в бункере почти не осталось. Понимаю, тебе тяжело сейчас, – сказал он, отметив, что парень держится лучше, чем он ожидал. – Ты уверен, что вы справитесь сами? Может быть, нам отложить уход?

Врач отметил про себя, как Рустам раздался в плечах за последнее время – это был уже взрослый мужчина.

– Не волнуйся, дядя Михаил, – ответил он. – Иди спокойно. Я позабочусь о своих.

Лицо его было непроницаемо.

У врача оставались еще сомнения насчет Стаса, поведение которого казалось подозрительным. Михаил решил, что возьмет его, но в дороге глаз спускать с него не будет и при первом же подозрительном поступке выстрелит без предупреждения.