Сеульская история любви

- Ой, нет-нет, ты что, Чжи Ын! Какой мужчина с моим-то графиком работы?!

- А я смотрю, ты прямо вся светишься!

- Не выдумывай! – засмеялась я, закрывая сообщения, и быстро закончила с обедом. После этого мы вернулись в офис.

Но долго еще у меня в душе теплилось какое-то странное, легкое и приятное чувство, от которого на губах невольно расцветала улыбка, и хотелось смеяться.

Долгий рабочий день, наконец-то, подошел к концу. Сотрудники потянулись к выходу, прощаясь друг с другом. А я задержалась. Опять до зуда в пальцах хотелось прикоснуться к гладким клавишам уже полюбившегося инструмента, извлечь из них негромкие звуки, на которые так отзывалась моя душа. Уже пару дней не было такой возможности, и меня, как измученного жаждой путника к источнику в оазисе среди пустыни, влекло в гулкую пустоту репетиционной, где терпеливо ждал своего часа величественный черный рояль.

Итак, когда офис окончательно опустел, я взяла сумочку и пошла туда, куда меня так неудержимо тянуло.

Редкие в этот час сотрудники, встретившиеся мне по пути, и не подозревали, что идет, можно сказать, преступница. Подойдя к нужной двери, я опасливо огляделась по сторонам, но коридор был пуст. И я быстро шмыгнула в комнату.

Там, как и всегда, было темно и тихо. Других желающих помузицировать в столь поздний час, по счастью, не находилось. Я, не включая света, прошла к стене, у которой стоял одинокий стул, положила на него свою сумку и села к инструменту.

Что сегодня? Что подкинет мне моя память, достав из своих глубин? Я на мгновение задумалась и положила пальцы на прохладные гладкие клавиши, как будто прислушиваясь к инструменту, словно спрашивая у него, что сегодня он желает сыграть?

И память не подвела. Давняя, старинная казачья песня, которую я так любила, которую столько раз пела еще в далекой юности со своими родителями и сестрой на семейных застольях, вдруг вспомнилась мне, пришла словно издалека. И в груди защемило – такая ностальгия по безвозвратно ушедшим временам накатила, что в горле зародился тугой горячий ком, а к глазам подступили слезы!

Я невольно вздохнула и тихонько, вкладывая всю душу, запела:

Ой, то не вечер, то не вечер,

Мне малым-мало спалось,

Мне малым-мало спалось,

Ох, да во сне привиделось…

Я пела, а сама словно слышала, как выводят стройными голосами каждый свою партию: мама – глубоким контральто, папа – несильным тенором, сестра – ярким высоким сопрано. И я – альтовую партию. Я всегда вела ее, вторую партию, потому что инстинктивно чувствовала – вот так правильно, так гармонично. И правда – наши голоса всегда звучали так слаженно, словно песню исполнял единый мощный организм, у которого, по странному капризу судьбы, было несколько глоток.

Мне во сне привиделось,

Будто конь мой вороной

Разыгрался, расплясался,

Разрезвился подо мной.

Чувства накатили с неожиданной силой. Стало вдруг так горько от того, что ничего уже не вернуть – ни этих семейных посиделок с песнями, ни папы, которого вот уже десять лет не было в живых, ни юности, пролетевшей в один миг, ни самой жизни, которая по большей части была прожита не так, как хотелось бы…

…Мне малым-мало спалось,

Ох, да во сне привиделось.

С последней отзвучавшей строкой я всхлипнула и закрыла лицо руками. Видимо, сказывалась напряженная работа изо дня в день, и организм дал сбой.

- Так, всё! Что-то ты расклеилась сегодня, девушка! – строго прикрикнула я на себя.

Надо взять себя в руки. И сыграть что-нибудь более оптимистичное.

Однако мозг не прислушался к доводам рассудка, и пальцы сами заиграли «Песнь Сольвейг» Грига. Я понемногу успокаивалась, а пальцы независимо от меня порхали над клавишами.

И вдруг! О боже!!!

Чьи-то руки легли на клавиатуру слева от меня, а рядом опустилось на банкетку чье-то тело. Я вздрогнула от неожиданности, а знакомый голос произнес ворчливо:

- Не останавливайся, менеджер!

Я сбоку уставилась на него:

- Юнги!!! Ты с ума сошел!! Я чуть не умерла!!

- Ну, не умерла же, - не глядя на меня, низким голосом произнес он. – Играй, чего ты остановилась!

Я ошеломлено смотрела на него, не в силах произнести ни слова. А он заиграл в басовой части клавиатуры аккомпанемент и правым локтем несильно толкнул меня в бок:

- Играй же!

Я чуть отодвинулась от него и снова заиграла. И так гармонично звучал наш ансамбль, что я забыла о прежних горьких воспоминаниях и мыслях и просто отдалась во власть прекрасной мелодии.

Печальная, щемящая, она, тем не менее, всегда вызывала в моей душе чувство какого-то странного покоя. И вот сейчас я снова успокоилась, почувствовала гармонию в своей душе.

Пьеса закончилась, и мы еще сидели так некоторое время – молча, не шевелясь, не глядя друг на друга. А потом его правая рука легко поднялась и легла на мою ладонь, накрывая ее. Я замерла, не зная, как отреагировать. А он переплел свои пальцы с моими. Я почувствовала, что он повернул голову и смотрит мне в лицо.

И опять, в который уже раз, почувствовала учащающееся сердцебиение, и горячий румянец опалил мои щеки.

- Юнги…