Севастополь

Всех захваченных на берегу моря - и военных и гражданское население фашисты объявили военнопленными и начали перегонять в концентрационные лагери. Тяжело раненых и больных, не могущих двигаться, пристреливали на месте.

Ревякин намеренно держался все время у края колонны. Знакомая дорога извилисто тянулась по бугоркам и лощинам, изуродованным воронками.

С тяжелым чувством всматривался Ревякин в руины Севастополя.

"Все покрылось мраком фашистской ночи... Что же дальше? Рабство, унижение и позор? Нет!"

Колонна вышла на Лабораторное шоссе - дорогу на Симферополь. Одноэтажные домики, защищенные с обеих сторон крутыми холмами, не все были разрушены вражескими снарядами и бомбами. Тут еще жили люди. Чьи-то глаза осторожно выглядывали из окна. Завидев пленных, на улице появились женщины и дети с водой, молоком и хлебом.

Измученные голодом и жаждой, пленные бросились к воде. Фашисты открыли стрельбу. Возникла свалка. Этого было достаточно, чтобы Ревякин нырнул в калитку одного из домов и исчез. Пиванов побежал за Ревякиным, но был пойман конвоирами и до полусмерти избит.

Очутившись в незнакомом дворе, Ревякин забрался в огород и залег между грядок, прикрывшись картофельной ботвой. Некоторое время слышались крики, стрельба, хлопанье калиток. Потом все стихло.

Ревякин пролежал в огороде до вечера, обдумывая, как выйти из тяжелого положения. "Куда пойти и где укрыться?" - мучил вопрос.

Перебирая в памяти немногих севастопольцев, с которыми встречался во время обороны, он вспомнил о домашней хозяйке, жене рабочего Анастасии Павловне Лопачук - "тете Нате", как ее называли соседи. Она жила в своем домике на улице, где сейчас скрывался Ревякин.

С Анастасией Павловной его познакомил Иван Пиванов и очень хвалил ее за доброту и отзывчивость. Она, как и другие севастопольские женщины, деятельно помогала защитникам города. Стирала и чинила им белье, готовила для них обеды, а ее сын пионер Толя приносил на передовую воду и подарки, собранные им среди населения для бойцов.

Иногда вечерами Ревякин вместе с Пивановым приходил к Анастасии Павловне послушать веселые пластинки, потанцевать с девушками - соседками хозяйки. У нее же он познакомился с Лидой Нефедовой, ученицей десятого класса средней школы.

В дни обороны, выполняя поручения райкома ВЛКСМ, Лида Нефедова много работала в пошивочной мастерской, ухаживала в госпитале за ранеными.

Стемнело. Ревякин сбросил с себя солдатскую гимнастерку. Обросшее, исхудалое лицо, воспаленные от бессонных ночей глаза, всклокоченные волосы сильно изменили его внешность. Смело шагая по улице, он благополучно добрался до дома No 50, похожего на украинскую хату. Заглянув в окно, он увидел Анастасию Павловну и вошел в дом.

Хозяйка сразу же узнала Ревякина и, не отрывая глаз от его измученного, постаревшего лица, с тревогой спросила, откуда он.

- Бежал из плена. Дайте попить, - ответил он коротко. - У вас как будто никого нет, можно говорить откровенно?

- Толя в другой комнате, - ответила тихо Анастасия Павловна, имея в виду сына. - Устал и крепко спит. Целые дни бегает по знакомым, продукты собирает для пленных.

Ревякин присел на скамью и рассказал все, что с ним произошло.

Анастасия Павловна слушала его с таким глубоким вниманием, что он понял: она не только не выдаст, но непременно поможет ему, и был рад, что не ошибся в этой женщине.

- Поможете укрыться? - спросил он прямо. Она задумалась.

- Пожить у меня сможете, но, думаю, будет рискованно.

- Да, верно, это опасно не только для меня... А что с Лидой Нефедовой? вдруг спросил Ревякин. - Удалось ей выехать? Анастасия Павловна безнадежно махнула рукой.

- Где там было выехать из такого ада! Ведь у нее бабушка, дедушка, мать... Застряла она. Их дом разбомбило. У родственников теперь живут, недалеко от меня.

- Можно позвать Лиду?

- Утречком позову. Сейчас нам на улицу выходить нельзя, патруль подстрелит. Только Лиду вы теперь, пожалуй, не узнаете, - рассказывала Анастасия Павловна. - И куда ее веселый смех девался?.. Из дому никуда не выходит и плачет, и плачет. Ни о каких немецких приказах и слушать не хочет. Свой паспорт на прописку, говорит, в полицию не дам. Не хочу, говорит, чтобы эти сволочи мой паспорт марали.

Ревякин, не прерывая, слушал Анастасию Павловну. Рассказ радовал и успокаивал его.

Он переночевал у Анастасии Павловны в сарае. Рано утром она разбудила его и передала узелок с одеждой.

- Лида прислала. Оденьтесь и идите к ней. Она ждет вас на улице. Так обрадовалась, будто наши вернулись.

Ревякин заторопился. Быстро оделся в поношенный костюм, побрился, причесался и вышел из дому.

Немцев на улице почти не было. Лишь изредка громыхали грузовые машины да лениво шагал посреди дороги румынский патруль. Лида ждала на перекрестке, прислонившись к акации. Ревякин радостно пожал ей руку.

- Пойдемте через эту гору, - сказала Лида. - Там безлюдно.

- Куда мы?

- На Корабельную. В нашем доме сохранилась комнатка. Из-за развалин ее с улицы не видно, там я вас и устрою.

Тихо беседуя, они поднялись на гору и скрылись в развалинах дома No 4 на Комсомольской улице.