Севастополь

- Что-то делать нужно, что - не знаю еще, но бездействовать нельзя.

- Что же мы можем?

- Я уверен, - сказал Ревякин, впервые вслух высказывая то, что уже давно таилось в душе, - севастопольцы не примирились с оккупантами. Но люди замкнулись в себе, они разобщены и подавлены несчастьем. Ненависть у каждого в сердце, как у нас с тобой. Нужно поднять гордый дух севастопольцев... Нужно выпустить воззвание к населению, - добавил он, уже ясно чувствуя, что нашел что-то верное.

- Какое воззвание? - спросила она недоумевая.

- Увидишь!

Он просидел, не разгибаясь, целую ночь. Хотелось написать коротко, просто, на бумаге же выходило растянуто, туманно. Он писал страницу за страницей, уничтожал написанное, вновь писал и снова рвал.

Лида, молча наблюдая за мужем, волновалась страшно и сжигала в печке черновики. Настало утро, а он все еще сидел за столом.

- Кончил! - Ревякин разогнул спину и обеими руками потер уставшее лицо. Прочту тебе, хотя, должен признаться, и это меня не удовлетворяет.

- Читай!

- Сверху лозунг. Только наш, местный: "Трудящиеся Севастополя, объединяйтесь на борьбу с гитлеризмом!" Под лозунгом будет заголовок: "Воззвание к трудящимся города Севастополя"

Он начал читать, волнуясь:

"Дорогие братья, сестры, отцы, матери, трудящиеся города Севастополя!

К вам обращаемся мы, ваши товарищи по классу и оружию, по совместной борьбе с нашими поработителями.

Мы с вами оказались под лапой фашистских извергов. Мы на собственном опыте испытали всю тяжесть этих "освободителей". Мы ясно видим, чего хотят немецкие оккупанты. Они хотят рабства и унижения других народов и в первую голову нас с вами, советских людей. Но этому никогда не бывать! Не верьте немецким хвастунам, что будто бы Красная Армия разбита и будто бы немцы захватили Москву и Ленинград. Брешут они. В мире нет такой силы, которая могла бы победить советский народ.

Севастопольцы! Мы полны ненависти к нашим палачам, но мы здесь, в городе, пока не можем выступать против них открыто с оружием в руках. Тем не менее мы можем сделать врагу немало неприятностей. Помните указания Сталина, всеми мерами срывайте работу на вражескую армию.

Не давайте угонять себя на фашистскую каторгу.

Наше дело правое, и мы победим!

Севастопольцы! Поднимайтесь на борьбу за нашу советскую родину, за наш родной истерзанный город!

Помогайте Красной Армии громить врага. Всеми силами ускоряйте час, когда красное знамя снова будет развеваться над нашим городом русской славы Севастополем!

Да здравствует Красная Армия!

Смерть немецким оккупантам!"

- Как, по-твоему? Вышло что-нибудь?

- Хорошо! - сквозь слезы прошептала Лида.

- Ничего, сойдет на первый раз. А главное, по-моему, дело сейчас не в словах, а в самом факте появления в городе нашей листовки. Под воззванием Ревякин написал крупно "КПОВТН".

- Это что значит?

- Это значит "Коммунистическая подпольная организация в тылу немцев".

В течение всего дня Ревякин возился во дворе по хозяйству, а Лида размножала воззвание. Писать листовки от руки печатными буквами было трудно. Работа подвигалась медленно. За день она приготовила всего двадцать пять экземпляров.

На следующую ночь Ревякин, Лида и Анастасия Павловна распространили листовку по городу, а утром Толя отнес несколько воззваний в лагерь военнопленных и передал их с продуктами своим друзьям.

* * *

Начиная подпольную деятельность, Ревякин не знал, существуют ли подпольные организации в других городах Крыма. Но он твердо был уверен, что советские патриоты не сложили оружия. Он верил, что всюду идет борьба. Действительно, в то самое время, как Ревякин приступил к выпуску воззвания, в Симферополе, Керчи, Феодосии, Ялте, в степных районах Крыма уже действовали подпольные патриотические группы и организации. Они имели радиоприемники, выпускали листовки, совершали диверсии.

Воззвание Ревякина прозвучало для севастопольцев призывом набата. Вначале трудно было даже поверить, с какой быстротой оно облетело город и стало известно сотням и тысячам людей. Из разных мест До Ревякина стали доходить вести о людях, ищущих возможности связаться с "КПОВТН".

Вскоре после выпуска воззвания Лида неожиданно встретила свою знакомую Прасковью Степановну Короткову. Лида не узнала бы эту женщину, если бы та сама не окликнула ее. Оглянувшись, она сразу вспомнила инструктора райкома партии, умную, энергичную, всеми уважаемую работницу-выдвиженку.

- Здравствуй, моя милая, - Прасковья Степановна внимательно, как бы изучающе, заглянула в глаза Лиды. - Что это ты какая-то отсутствующая, грустная?

- Радоваться теперь нечему, Прасковья Степановна, - откровенно ответила Лида. - На своей земле, как на чужбине, живем.

- Значит, не забыла, что ты комсомолка?

- Конечно, не забыла.

- Очень хорошо, моя девочка, что помнишь. Что же ты делаешь?

- Я помогаю пленным, - просто ответила Лида, чувствуя, что с Коротковой можно говорить без опасения.

- Похвально. Помогать им нужно. Но ведь этого мало...

- А что же я еще могу делать?