Севастополь-42. От победы к поражению

«В этой до предела напряженной обстановке мне доложили с северных, нижних (!) ворот объекта, что танки врага под прикрытием дымовой завесы прорвались через линию фронта и вплотную подошли к Сухарной балке. Мобилизовав резерв бойцов, и вооружившись противотанковыми ружьями и гранатами, я оправился бегом на помощь к своим боевым товарищам. Федосеев в это время лежал тяжело больным. К тяжелой контузии у него добавилось обострение гастрита, появился кровавый понос. Командование «Абхазии», собрав оставшихся в живых членов экипажа корабля, отправилось вслед за нами так же на борьбу с танками противника. Опасный прорыв танков был ликвидирован. Головные танки были подбиты, а остальные повернули обратно. Поздно вечером мы захоронили товарищей, погибших в бою с танками, в том числе старшину Кальченко, матросов Степанова, П.Ф. Сметанюка, И.Г. Жукова и др. в ту же ночь были захоронены погибшие на «Абхазии» и причале арсенала»[723].

Немецкие документы не подтверждают эту дату прорыва немецких войск к Сухарной балке. Общий ход событий тоже не позволяет подтвердить эту информацию. Перед Сухарной балкой находилась 345-я сд. Так что даже под прикрытием дымовой завесы танки прорваться не могли. Возникает ряд вполне резонных вопросов.

Почему в течение ночи не был выгружен транспорт? Почему командующий ЧФ дал приказ прекратить задымление? Почему выгрузка не была прикрыта зенитной артиллерией? Ответа на эти вопросы мы, наверное, уже не найдем. «Абхазия» стала последним транспортом, принятым к причалам Сухарной балки. Причин было две: первая – причал оказался заблокированным затонувшим транспортом. Вторая причина заключалась в том, что вскоре командование отказалось от идеи обороны на Северной стороне. Во всей этой ситуации есть одна странность. По воспоминаниям, командующий флотом ЛИЧНО звонил командиру группы задымления старшему лейтенанту Дедескулу с требованием снять задымление «Абхазии», под предлогом того, что под прикрытием завесы прорываются немецкие танки. Это факт отмечен во многих воспоминаниях ветеранов обороны[724]. Достаточно странная ситуация, когда адмирал звонит старшему лейтенанту. В этом случае не исключена и диверсионная работа немецкой агентуры.

Но это была не единственная потеря. Эсминец «Свободный» разгрузился быстро (к 4.30 разгрузка была завершена) и, поставив дымовую завесу, вел огонь, поддерживая утреннюю атаку 1165-го полка. Около 9 часов, закончив стрельбу, корабль ошвартовался к стенке Павловского мыска, где располагались артиллерийские мастерские. В 9.35 его атаковали 15 самолетов Ju-87. Бомбы упали возле борта. Примерно в 10.30 еще несколько бомб взорвались на расстоянии 5–7 м от кормы. В обшивке образовалось множество пробоин и вмятин, загорелись дымовые шашки. Впоследствии вблизи правого борта произошло еще несколько взрывов, число осколочных повреждений продолжало расти.

Роковой для «Свободного» авианалет начался в 13.15. На эсминец набросились сразу 27 «юнкерсов»: 15 зашли с носа и 12 – с кормы. Зенитчики открыли яростный ответный огонь, но было поздно: корабль получил 9 прямых попаданий бомбами весом 100–250 к г. Одна угодила в щит 2-го 130-мм орудия, две – в ходовой мостик, одна – в район первой трубы, одна – во 2-е машинное отделение, две – в кормовой мостик и две – в кормовую часть корпуса. Корабль был полностью разрушен, к тому же загорелся мазут, затем начали рваться поднесенные к зенитным орудиям снаряды… Из экипажа 67 человек погибли, многие были ранены, в том числе и командир – капитан 3-го ранга П.И. Шевченко. В данной ситуации был отдан единственно правильный приказ – покинуть судно. Вскоре после эвакуации личного состава от пожара взорвались торпеды в первом аппарате, а затем прогремели еще два взрыва – сдетонировал боезапас в кормовых погребах. «Свободный» лег на грунт с креном 50° на правый борт. Носовая надстройка осталась над водой и горела в течение 3 суток. Погибло 56 человек. Погиб новейший корабль, который благодаря тяжелому труду морзаводцев только 2 января 1942 г. вступил в строй. Достаточно тяжелой стала ситуация с боезапасом. Если противник в этот день выпустил 1,5 тыс. тонн снарядов, то советская артиллерия ответила в пять раз меньшим количеством снарядов и минометных мин. С каждым днем количество боезапаса сокращалось, причем быстрее всего уходил дефицитный 122-мм артиллерийский и 82-мм минометный боезапас, а так же снаряды к новым зенитным орудиям.

45-мм и старый 76-мм боезапас был в избытке, равно как и боезапас к морским орудиям. По состоянию на этот день, с начала штурма, в немецкой дивизионной артиллерии выбыли из строя (без учета приданных корпусных и армейских орудий):

– 22-я пд: 1 легкая полевая гаубица (конная), 1 легкое и одно тяжелое пехотные орудия, 2 тяжелых миномета (8-cm Granatwerfer 34);

– 24-я пд: 2 шт. ПТП (37-мм), 6 тяжелых и 6 легких минометов, 25 пулеметов;

– 50-я пд потеряла легкую и 2 тяжелых полевых гаубицы (конных), 4 шт. ПТП (37-мм);

– 28-я – один миномет;

– 72-я – легкую полевую гаубицу и 4 ПТП (37-мм);