Севастополь-42. От победы к поражению

Наступление частей Севастопольского оборонительного района должно было содействовать наступлению основных сил Крымского фронта, которое должно было начаться 27.02.42 г. В директиве командования Крымским фронтом № 06/ОП, указывалось, что дату начала наступления должно было определить командование СОР самостоятельно. Наступление «севастопольских» войск планировалось в 3-м и 4-м секторах. Наносились удары в 3-м секторе, вдоль Мекензиевской дороги, силами 3-го морполка при поддержке роты танков, вдоль лесной мощеной дороги в районе верховий Камышловского оврага силами 345-й сд и 287-го сп. В 4-м секторе удар наносился в общем направлении на Мамашай (совр. Орловка) силами 95-й сд, при поддержке роты танков 81-го ОТБ.

Расстановка частей 3-го сектора 27 февраля 1942 г. (по немецким данным)

Части СОР начали наступление во 2-м секторе 26.02.42 г., затем начал наступление 3-й сектор. Затем наступление остановилось на сутки и возобновилось наступлением в 3-м и 4-м секторе. Странность заключается в том, что ни в воспоминаниях И.А. Ласкина[274], ни в воспоминаниях И.Ф. Хомича[275] нет ничего об этих событиях. Вместе с тем именно их дивизии принимали самое активное участие в описываемых событиях. А.Ф. Хренов, занимавший на тот момент должность начальника инженерной службы Приморской армии, пишет: «В конце февраля и в марте мы с особым нетерпением ждали вестей с Керченского полуострова. Но они приходили редко – связь со штабом Крымского фронта была налажена плохо, и мы довольно смутно представляли себе, что там происходит. Знали лишь, что войска занимают Ак-Монайские позиции, которые в свое время так торопились построить. Дошло до нас известие и о том, что 27 февраля фронт попытался перейти в наступление, но безуспешно…»[276] Т. е. вроде бы ничего не происходило. Аркадий Федорович подробно описывает испытания «сухопутных торпед», но ни слова не говорит о том, для чего были использованы подвижные подрывные заряды. А ведь они и были-то, использованы для расчистки полосы наступления 161-го стрелкового полка в 4-м секторе.

Обстановка в Крыму, по данным немецкого штаба, 25.02.42 г.

Бывший комендант береговой обороны Севастополя П.А. Моргунов, в книге «Героический Севастополь» указывает: «В связи с подготовкой войск СОР к наступлению было принято решение пустить торпеды в дело на левом фланге, в четвертом секторе. Генерал А.Ф. Хренов и комендант сектора полковник А.Г. Капитохин предварительно обошли передний край, тщательно выбирая цели для атаки. В ночь на 27 февраля торпеды были сосредоточены на исходном рубеже – 1 км севернее Любимовки, в трех пунктах, по две в каждом. Непосредственное руководство торпедами в пунктах осуществлял лейтенант Я.В. Леха, командир радиотехнического взвода из состава 82-го саперного батальона»[277]. Большинство советских авторов молчит об этом наступлении.

У бывшего НШ Приморской армии Н.И.Крылова в воспоминаниях указывается: «В описаниях обороны Севастополя первые месяцы 1942 года обычно называют периодом затишья, и, в общем» – это правильно. Но частные наступательные операции, предпринимавшиеся с севастопольского плацдарма и в январе, и в феврале, и в марте, стоили приморцам большого напряжения сил. Наиболее значительная из этих операций была предпринята 27 февраля. Главная роль в ней отводилась частям дивизии Гузя и чапаевцам, а бригада Потапова им содействовала. Однако результаты оказывались скромными, сводились к улучшению позиций, к занятию отдельных высот»[278]. Информация чуть более честная, но, все равно, очень скупая. Скорее всего, это связано с неудачей наступления, хотя анализ событий показывает, что поначалу наступление было успешным.

Вместе с тем, противник пишет о событиях конца февраля– начала марта под Севастополем, как о большом наступлении, которое удалось отразить лишь чудом. Если в 4-м секторе успеха не удалось достигнуть, то в 3-м секторе советские части и прорвали линию обороны немецкой 24-й пд, в районе «Двойной просеки» (верховья Камышловского оврага).